– Судя по вашему тону, вы сами никогда его не любили.

– Верно, не любил. Я не оправдал надежд своего отца. Он былвесьма преуспевающим предпринимателем и надеялся, что я пойду по его стопам. Ая не пошел. Отец обошелся со мной очень благородно. Я получал каждый год вполнеприличную сумму денег – тогда это называлось содержание, – и он оставил меня впокое.

– Я слышала, что вы интересуетесь ботаникой.

– Да, это одно из моих увлечений. Я собирал гербарии изполевых цветов в разных местах и в разных странах, в особенности на Балканах.Вам не приходилось бывать на Балканах и собирать там полевые цветы? Этоизумительное место.

– Звучит заманчиво. А потом снова возвращались и продолжалижить здесь?

– Я давно здесь не живу, вот уже много лет. В сущности, яздесь не бывал с тех пор, как умерла моя жена.

– Ах вот как, – сказала Таппенс слегка смущенно. – О, яне... простите.

– Это случилось уже давно. Она умерла еще до войны. В1938-м. Она была очень красивой женщиной.

– У вас в доме сохранились ее фотографии?

– О нет, дом стоит совершенно пустой. Вся мебель, картины ипрочие вещи свезли и отдали на хранение. Остались только одна спальня, кабинети гостиная, куда приезжает мой управляющий или я сам, когда возникаетнадобность заняться делами по имению.

– А имение не продали?

– Нет. Ходят разговоры о разных проектах, о разработках,связанных с землей. Я не интересовался, поскольку эти дела меня не занимают.Мой отец надеялся положить начало некоей феодальной династии. Я должен был емунаследовать, а после меня – мои дети, и так далее, и так далее. – Он помедлилнемного и продолжал: – У нас с Джулией не было детей.

– Понимаю, – мягко проговорила Таппенс.

– Вот и получается, что мне незачем сюда приезжать. Я и неприезжаю. Все, что нужно, делает за меня Нелли Блай. – Он улыбнулся ей черезкомнату. – Она была для меня превосходным секретарем – лучше не бывает. НеллиБлай до сих пор занимается моими делами.

– Вы никогда сюда не приезжаете и в то же время не хотитепродать свое имение? – удивилась Таппенс.

– Тому есть весьма веские причины, – отозвался Филипп Старк.Легкая улыбка скользнула по его аскетическому лицу. – Возможно, я в какой-тостепени все же унаследовал деловые качества своего отца. Дело, видите ли, втом, что земля все время растет в цене. Это значительно более выгодное вложениекапитала, чем деньги, вырученные от ее продажи. Стоимость земли увеличиваетсябуквально каждый день. Когда-нибудь – кто знает? – здесь будет выстроен новыйспальный район.

– И вы разбогатеете?

– Я стану значительно более состоятельным человеком, –сказал сэр Филипп. – Я и сейчас достаточно богат.

– Чем вы занимаете свое время?

– Я путешествую, у меня есть кое-какие интересы в Лондоне.Например, картинная галерея. Покупаю и продаю картины. Все это очень интересныезанятия. Они занимают время – до того самого момента, когда тебе на плечоопустится тяжелая рука, что будет означать: «Время уходить».

– Не говорите так. Это звучит... у меня мурашки забегали поспине.

– Напрасно, вам предстоит это не скоро. Мне кажется, что выпроживете долгую жизнь, миссис Бересфорд, и очень счастливую.

– Я и теперь счастлива, – сказала Таппенс. – Не сомневаюсь втом, что получу свою долю болячек и недугов, которыми страдают старики, –оглохну, ослепну, приобрету артрит и прочие приятные вещи.

– Я думаю, вы не будете от всего этого страдать, как другие.Вы и ваш муж, осмелюсь сказать, не нарушая приличий, счастливы вместе.

– О, вы правы! – воскликнула Таппенс. – Я считаю, что вжизни нет ничего лучше, чем быть счастливой в браке. Вы согласны?

Мгновение спустя она уже пожалела, что произнесла эти слова.Взглянув на человека, сидевшего напротив нее, который, как она понимала, многолет скорбел о своей жене и который, вероятно, продолжает ее оплакивать, онарассердилась на себя.

Это было на следующее утро после вечера у викария.

Айвор Смит и Томми, прервав свою беседу, посмотрели наТаппенс. А Таппенс не отрываясь смотрела в камин. Мысли ее витали где-тодалеко.

– Что делаем дальше? – спросил Томми.

С глубоким вздохом Таппенс вернулась оттуда, где бродили еемысли, и взглянула на мужчин.

– Мне по-прежнему кажется, что все между собой связано, –сказала она. – Вчерашний вечер, например. Для чего он был устроен? Что все этоозначает? – Она посмотрела на Айвора Смита. – Вы оба, возможно, это понимаете.Вы знаете, где мы находимся?

– Ну, я бы не стал так ставить вопрос, – ответил Айвор. –Мне кажется, что цели у нас все-таки разные, разве не так?

– Не совсем.

Оба вопросительно уставились на нее.

– Ладно, признаю, – вздохнула Таппенс. – Я – женщина,одержимая одной идеей. Я хочу найти миссис Ланкастер. Хочу быть уверенной, чтос ней ничего не случилось.

– Для этого тебе нужно сначала найти миссис Джонсон, –заметил Томми. – Ты никогда не найдешь миссис Ланкастер без миссис Джонсон.

– Миссис Джонсон. Да, очень хотелось бы... Но вас, насколькоя понимаю, эта линия не интересует, – сказала Таппенс, обращаясь к АйворуСмиту.

– Нет, что вы, миссис Томми, очень даже интересует.

– А мистер Экклз?

Айвор улыбнулся.

– Я думаю, недалек тот час, когда возмездие настигнетмистера Экклза, – сказал он. – И все– таки я бы не стал на это особеннорассчитывать. Этот человек заметает следы с необыкновенным искусством.Настолько, что никаких следов вообще не остается. Все, что он замышляет, им жеидеально организовано, – задумчиво добавил Айвор себе под нос.

– Вчера вечером... – начала Таппенс и замолкла. – Могу язадавать вам вопросы?

– Задавать-то можно, – сказал Томми, – только не особеннорассчитывай на вразумительные ответы со стороны Айвора.

– Сэр Филипп Старк, – начала Таппенс. – Какую роль во всемэтом деле играет он? Он не похож на преступника, разве что это такиепреступления... – Она прикусила язык, чтобы не проговориться насчетпредположений миссис Копли, связанных с убийствами детей.