– Какой путь?! Куда? – не сдержалась я. – Мама, ну сколько можно говорить загадками?!

– До тех пор, пока вы наконец не поймете, – улыбнулась матушка. Но грустно. Очень и очень грустно, как если бы знала ответ, но подозревала, что мне это не понравится. – И не придете к нужным выводам самостоятельно.

– Значит, мне больше нет смысла откладывать, – глухо уронил повелитель, отступая в сторону и снова поднимая к губам чашу с кроваво-красным напитком. – И нет смысла тянуть. Раз уж все предопределено, то пусть все случится, как задумано.

У стоящей рядом с ним моранки торжествующе блеснули глаза, на ее лице проступило невыразимое облегчение. Я же окончательно помрачнела, а матушка тяжело вздохнула:

– Слепец… разве можно отложить то, чему не суждено будет сбыться? И разве можно так неистово стремиться к смерти, когда само твое существование требует совсем иного?

– У меня нет выхода, я должен это сделать, – глухо повторил Таалу, а мама сокрушенно развела руками:

– Еще и глупец в придачу. Неужели ты готов связать свою жизнь с женщиной, решившей разделить с тобой постель лишь потому, что это даст ей какие-то привилегии? Той, которой не нужны ни ты сам, ни твои мечты, ни твои интересы. Посмотри на нее, моран. Посмотри внимательно и скажи – ты готов прожить с ней остаток своих дней? Готов доверить ей своих детей, свою собственную жизнь и судьбу своего единственного брата?

Таалу в затруднении обернулся и взглянул на леди Шиис долгим, оценивающим взглядом. На ее не лишенное привлекательности лицо, на котором внезапно проступило волнение, на возбужденно блестящие глаза, зовуще приоткрытые губы, тяжело вздымающуюся грудь…

– Ты согласен провести с ней вечность? – настойчиво спросила его госпожа Тейлара. – Один на один. Каждый бесконечно долгий день и такую же долгую ночь? Видеть по утрам ее лицо, прикасаться к ее телу, быть с ней в горе и радости, в болезни и здравии? И, лежа на смертном одре, до последнего мига держать ее за руку, совершенно точно зная, что в следующей жизни вы снова встретитесь. Просто потому, что иного не дано. Ты готов к этому?

Рука Таалу с чашей очень медленно опустилась.

– Нет.

– Тогда почему же ты собираешься сделать именно этот выбор, повелитель? – тихо поинтересовалась мама. – Для чего идти на такие жертвы?

Моран поднял на нее полные муки глаза.

– Потому что я не хочу убивать ту, ради которой согласился бы на все, что ты перечислила, и даже на большее. И потому что это – единственный способ сохранить ей жизнь.

Моей похолодевшей ладони незаметно коснулись его пальцы и тихонько погладили. Легко, словно дуновение теплого ветерка. Нежно, словно на прощанье. И я, на мгновение замерев, вдруг ухватилась за них, как утопающий хватается за соломинку. Порывисто. В дикой, почти невозможной надежде и со страстным желанием никогда, ни при каких обстоятельствах больше не отпускать владыку. Потому что это был только мой мужчина. Самый лучший, желанный, дорогой. Мужчина, который уже во второй раз не побоялся сказать, что я ему небезразлична. И рядом с которым вся моя выдержка, вся прежняя, столь тщательно взращивавшаяся стойкость, в долю секунды улетела в тартарары.

Таалу… Он был здесь, со мной, сейчас. Стоял и просто держал меня за руку, хотя все обстоятельства кричали, что нам не суждено соединить судьбы. Он знал об этом лучше кого бы то ни было, но все равно молча говорил: я здесь, я всегда с тобой. А в ближайшее время собирался сделать самый трудный в своей жизни выбор, до последнего надеясь, что этим сможет уберечь меня от себя.

Резким движением вскинув голову и увидев его необычайно теплый взгляд, я слабо, неуверенно ему улыбнулась. На миг нерешительно замерла и, отчаянно боясь поверить, все же потянулась навстречу. Переплела его пальцы со своими, крепко, до боли, сжала. А услышав звон выпавшего из его руки кубка и звук выплеснувшегося на пол бесценного зелья, наконец сдалась. Открылась. Рискнула довериться. С тихим стоном прильнула, обняв его сразу двумя руками. И до слез зажмурилась, ощущая, как он так же крепко обнял меня в ответ. А потом тихо, на грани слышимости, почти беззвучно выдохнул мне в макушку:

– Люблю!

Трудно сказать, сколько мы так стояли, прижавшись друг к другу и отгородившись от всего остального мира. Мне показалось, что целую вечность. А на деле, наверное, несколько секунд. Но ради этих секунд я отдала бы все, что имела: титул, должность, знания, жизнь… потому что не было ничего, дороже этих волшебных мгновений близости. Ничего, важнее объятий склонившегося надо мной мужчины. Никакого прошлого. Никакого будущего. Лишь этот день. Этот миг. Одно-единственное мгновение, которое действительно изменило все. И ответное признание, услышав которое, чуткий моран сначала неверяще замер, а затем обнял меня еще крепче, чтобы уже никогда больше не отпускать.

– Нет! – грубо разрушил эту идиллию хрипловатый женский выкрик, заставив меня дрогнуть и испытать прилив непонятной тревоги. – Нет! Он предназначен для меня! Ты не имеешь права!

Встревожившись еще больше, я попыталась выглянуть из-за плеча Таалу, но моран не позволил – закрыв меня собой, он ласково коснулся губами моего лба и успокаивающе сжал мою руку. Словно говоря: не волнуйся, тебя это больше не касается.

– Успокойся, девочка, – насмешливо отозвалась госпожа Тейлара. – Как прорицатель со стажем, могу заверить, что ни для одного из смертных не существует ни предопределенности, ни предназначения, в которые вы так любите верить. Все, что видят оракулы, это лишь осколки будущего, и прореченное может никогда не случиться. А все, что нам дано – просто сделать выбор, который и определит нашу дальнейшую судьбу.

– Ты лжешь! – взвыла на одной высокой ноте моранка, все-таки заставив меня оторваться от Таалу. – Лжешь! Лжешь! Лжешь, старая ведьма!

Вот уж когда меня по-настоящему зацепило: моя мать была какой угодно, только не старой. Богиня милостива к своим жрицам, так что госпоже Тейларе и сейчас нельзя было дать больше тридцати пяти.

Впрочем, настоятельницу ничуть не тронули эти истеричные вопли – на нелепые обвинения она только рассмеялась:

– Бедная девочка, ты даже не в силах оценить услугу, которую я тебе оказала. Не далее как через два года тебя ждет смерть в супружестве. Как и твоего первенца, а за ним – и второго ребенка. Тебе не дано стать супругой владыки. Смирись.

– Нет! – зло прошипела леди Шиис, безжалостно сдирая с головы свадебный намет, а затем разрывая его в клочья. Да с такой яростью, что я невольно ее пожалела. Если бы не зелье, которое, кстати, я ей недавно дала, она бы не реагировала столь бурно. Ну, позлилась бы. Погоревала, конечно. Быть может, прокляла меня в надежде, что хотя бы одно из «пожеланий» однажды сбудется. И на этом, пожалуй, все.

Однако сейчас в ее крови бурлила адская смесь из вошедшего в силу любовного зелья и подогреваемой им ненависти. На ее глазах какая-то ведьма смела обнимать ЕЕ мужчину! Того, который именно сегодня, сейчас, виделся ей совершенным, предназначенным лишь для нее одной. Того, на кого она как прошедшая все испытания невеста имела полное право. Но кто посмел от нее отказаться ради того, чтобы хотя бы на час стать ближе к проклятой чужачке? И этим причинил такую боль, что ее сложно переоценить.