– Это их инколели, – предупредил Хадит. – Я остаюсь.

– Уйди! – воскликнул Тау. – Добивай второго. Этот мой.

Хадит не уходил.

– Хадит! – Тау стоял на своем.

Хадит покачал головой на Тау, но послушался и отошел, чтобы вступить в бой с другим Индлову и помочь своим двоим братьям.

Инколели, воспользовавшись паузой, перевел дыхание.

– Дурак ты, Меньший, раз идешь против меня один. – Он поднял меч. – Я Зесиро Опио, Высший Вельможа из семьи Опио из Пальма, Индлову второго цикла Цитадели и инколели Чешуя Ойяна.

Тау указал кончиками своих мечей на широкую грудь противника.

– Я Мирянин из Керема, и ты будешь молить меня о пощаде.

– Нсику! – выругался Зесиро, бросаясь в атаку.

Тау не отступил. Не сдал позиций. Он встретил Зесиро Опио в кругу мнимого города на Утесах, он принял бой. Их клинки скрестились и замелькали, быстрее и быстрее, они делали выпады, сталкивались, уклонялись и парировали удары.

Зесиро, как понял Тау, был блестящим бойцом. Он мог бы победить Тау, не сражайся он этим долгим утром под палящим солнцем против превосходивших числом и хорошо обученных бойцов Чешуя Джавьеда.

На тренировках Тау ежедневно доводил себя до предела. Каждый день заходил дальше, чем накануне, становясь чуть сильнее, чуть крепче, чуть быстрее. Меч стал его религией, и Тау, как верный ее приверженец, снова и снова приносил бесконечные жертвы.

И под мелодию металла Тау Соларин и Зесиро Опио прожигали поле боя, будто пламя пожара, и каждый заходил дальше, чем когда-либо прежде. Один дрался, готовый погибнуть. Другой – думая, что не может проиграть. Но одних дум недостаточно, и Тау заметил в Зесиро Опио страх, когда тот понял, что не выигрывает.

Вельможа не мог поддерживать темп, и клинки Тау его доставали. В отчаянии, терпя боль, Зесиро поднял щит, спрятался за ним, не в силах остановить натиск – мечи Тау колотили по его бронзовому диску со всех сторон. Зесиро позвал на помощь, когда Тау, не зная жалости, проник за диск сверху и снизу, треснув по кисти и сломав Вельможе пальцы.

Зесиро взвыл, меч вылетел из его искалеченный руки, но Тау не останавливался. Он только ускорил темп, не давая Богине спасти Вельможу от избиения.

– Зесиро Опио! Высший Вельможа! – проревел Тау, прикладываясь мечом к щечной пластине шлема Высшего Вельможи, ломая кости под ней и врезаясь Индлову в висок. – Имя? Каста? Это не защитит тебя!

Зесиро Опио не кричал от боли, не умолял. Он завалился вперед и, потеряв сознание, свалился на землю. Тау, дрожа, издал победный клич, ища удовлетворения, но не находя его. Затем облизнул губы пересохшим языком и оглянулся в поисках нового врага.

Хадит и двое, что были с ним, повалили своего Индлову. Тот уже стоял на коленях, на голове у него кровоточила рана. Он посмотрел на Тау и дрогнул, когда тот шагнул в его сторону. Тау не обращал на него внимания. Индлову сдался. Он уже был ничем.

Оставалось еще два боевых очага – трое Индлову и девять посвященных Чешуя Джавьеда. Преимущество было на стороне последних, и Хадит указал на двух посвященных, которые боролись с одним Индлову. Все четверо бросились туда, и Вельможа, видя, что против него оказалось уже шестеро, решил сдаться. Шестеро братьев по оружию присоединились к Чинеду, Яу и Рунако, которые проигрывали двоим последним бойцам Чешуя Ойяна.

Они окружили и вынудили двоих Индлову прижаться друг к другу спинами. Тау, слишком уставший, чтобы действовать в полную силу, но не желая поддаваться усталости, двинулся на них.

– Все кончено, – крикнул Хадит Вельможам, прежде чем Тау успел вступить с ними в бой. – Нас девять, вас двое. Ослабляющая вышла из состязания, ваш инколели пал. – Хадит указал на Зесиро Опио, который лежал на земле. Завидев Опио, меньший из Вельмож пал духом. Он явно был готов бросить меч.

– Мы вам не проигрываем! – ответил более крупный, старший Вельможа.

– Обычно нет, – согласился Хадит. – Но сегодня не тот случай. – Он махнул своим девятерым бойцам рукой, и те, выставив мечи, двинулись вперед.

– Я не буду просить милости у Меньших, – заявил Хадиту крупный Индлову.

– И не нужно, – ответил Хадит. – Милость дает лишь Богиня. И я хочу, чтобы вы просили ее.

– Лутало… – предостерег младший Индлову.

– Заткнись, – оборвал Лутало того, что стоял у него за спиной.

– Богиньей милости, – произнес его брат по оружию, опустив меч.

– В пепел тебя, – Лутало выругался на своего товарища. – Да сгнить вам всем в Исихого! – Он занес меч, чтобы вступить в схватку, и круг бойцов, тоже с оружием наготове, подступил к нему. Лутало оглядел их, поморщился и бросил меч на землю.

– Скажи вслух, – потребовал Хадит.

Даже безоружный, Лутало был готов наброситься на Хадита.

– Богиньей милости, – прорычал он, и круг Меньших взорвался радостными возгласами.

Тау и остальные посвященные остались смотреть следующий бой. Ободренные успехом своих южных братьев, воины Северной Исиколо старались изо всех сил. Временами казалось, что они сумеют вырвать ничью, пока Ослабляющая сдерживает свои силы в ожидании того, когда северный Чешуй соберется вместе.

Она задела волной шестнадцать человек, и Индлову разбили оставшихся, наказав Ихаше лишь за то, что осмелились думать о возможной победе. Состязание закончилось более серьезными увечьями, чем обычно случались во время стычек.

Тау и его братья по оружию позаботились о северянах – отнесли людей в ближайший лазарет и помогли тем, кто попал в Исихого, скорее восстановиться.

Это поражение вкупе с жестокостью Индлову охладило пыл посвященных, окрыленных победой. Но когда Тау и Хадит несли северного Ихаше, у которого от удара клинком Индлову была сломана нога, огонь зажегся снова.

– Я видел, как вы дрались, – сказал раненый Тау и Хадиту. – Ей-богине, я никогда не испытывал такой гордости за то, что я Меньший.

Хадит улыбнулся так широко, что Тау испугался, как бы у того не разорвалось лицо.

– Я хотел тоже победить. Дрался за победу, – продолжил северянин, – потому что вы показали: мы это можем.

Тау хмыкнул, и посвященный принял это за одобрение. Северянин повысил голос, взывая к мужчинам на поле боя и за его пределами.

– Победа! Ни один враг не устоит перед Яростью Драконов! Где мы бьемся…

Тау подумал, не получил ли северянин удар по голове, но Ихаше, все до последнего, прокричали ответ на древний боевой клич омехи:

– Мир горит!

Индлову, собиравшиеся отправиться в Цитадель-город, смотрели на кричащих Меньших, и на их лицах отражалось недоумение.

– Мир горит! Мир горит! Мир горит!