Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стол располагался неподалеку от нашего. Поскольку все столпились на танцполе, свои места пришлось побросать. На столе стояли пустые бутылки из-под водки и колы, стаканы и бокалы, валялись чьи-то зажигалки и сигареты.
– Гляди, у них тоже кальян, – заметил я. – Даже угли еще совсем свежие.
Юля взяла со стола вилку и ловко сбросила угли в пустой стакан. Она сняла с чаши фольгу, и в нос ударил знакомый запах разложения.
– Если мы сейчас не найдем их всех, то у нас будет больше одного трупа, – понял я.
– Кто еще курил кальян?.. – Юля кинулась к девушке погибшего, которая рыдала и вливала в себя водку, как воду.
– Да она лыка не вяжет уже, – заметила Полуночница. – Что случилось?..
– Наркотик был в кальяне, – объяснила Юля. – Мы пытаемся понять, кто еще курил его.
Искать нам не пришлось: на пол, содрогаясь в конвульсиях, рухнуло сразу несколько людей. Гефест скрутил кальянщика, а Полуночница звонила нашим медикам.
– Что здесь происходит? – Блут выглядела спокойной, но глаза ее метали молнии.
– Госпожа, простите! – кальянщик начал брыкаться в руках Гефеста, и с него слетела кепка. – Простите, я так вас подвел!
– Вот это было в VIP-зале на в диване, – Ливадия вышла вперед и бросила к ногам вампирши целый мешок палочек загадок.
– Катерина Блут, вы арестованы по подозрению в хранении особо опасных наркотиков, – бесстрастным, но слегка дрогнувшим голосом проговорила Полуночница, доставая наручники.
– Делай свою работу, – Блут без всякого сопротивления протянула ей запястья, и рыжая защелкнула на них стальные браслеты.
– Я думаю, что здесь какая-то ошибка, – сказал я, глядя на нее.
Она улыбнулась, но не мне, а Юле:
– Держи нос по ветру, принцесса.
Полуночница увела ее, а Гефест – кальянщика. Полицейские составляли список присутствовавших с номерами и адресами и медленно отпускали их по домам.
– Что думаете? – спросил Антон. – Я не видел никого из них в той квартире.
– Вроде все сходится: ты видел вампира, повреждения как раз такие, какие мог бы нанести вампир. На «скорую», на которой ты ехал, напал кто-то, у кого достаточно сил и власти, чтобы напасть средь бела дня, – я зевнул и ущипнул себя за нос, чтобы немного взбодриться. – Но я не верю, что за всем этим реально стояла Блут.
– Думаешь, кто-то из ее врагов решил сыграть по-крупному? – Антон огляделся с таким видом, будто уже искал подозреваемых.
– А ты-то чего лезешь в это?
– Во-первых, мне интересно, кто все-таки пытался меня убить. Причем дважды, – он развел руками. – А во-вторых, ты сам должен меня хорошо понимать. Всю жизнь магия существовала только в моем воображении, я пытался писать о ней, придумывать ее. Реально увидев магию, я не откажусь от нее.
– Кость, Полуночница нам вряд ли поможет, – вклинилась Юля. – Как и Дия. А он ценный свидетель. Ну и мозги вроде варят.
– Ты его защищаешь, – заметил я и сдался: – Ладно. Выбора у нас и правда нет. Это дело придется расследовать нам троим.
Глава 10. ДЕВОЧКА, КОТОРОЙ НЕЛЬЗЯ ПЛАКАТЬ
…Вязкий дым проникал в легкие, а одежда начинала тлеть. Сначала она пыталась бороться – избавиться от веревок, побежать к выходу, но Янтарина надышалась угаром так, что не была в силах бороться за собственную жизнь. А жить хотелось. Очень. Не за себя, так за свою семью.
Пламя оплавило все вокруг, и с потолка начали сыпаться камни, сначала мелкие, просто каменная крошка, а затем крупная, один из них упал на нее, и позвоночник отозвался острой болью.
И слово «жить» запульсировало, забегало по ее венам и жилам, и когда от огня занялись ее волосы, девочка почувствовала, как бешеная энергия пламени вошла в нее, сжигая внутренности.
Янтарине показалось, что это сон, что она уже почти умерла, и хотелось только знать, почему так больно. В момент, когда терпеть было невыносимо, боль прекратилась так же внезапно, как началась.
Она лежала на полу и по-прежнему слышала треск пламени – только не в подвале, а уже где-то наверху, и принцессе не должно было быть его слышно. Но она слышала.
Пошатываясь, Янтарина поднялась. Огня и правда здесь больше не было. И стул, и веревки, и ее одежда обратились в труху. Иссеченная рука метнулась к голове и лицу, но только у нее в мыслях. Правая рука висела безжизненной плетью, пальцы не слушались.
Левая рука была в порядке, если не считать ожогов и порезов, но девочка уже не попыталась себя ощупать. На ее лице играл ветерок.
Здоровая рука пригодилась: она торопливо, не обращая внимания, что ломает себе ногти, не чувствуя боли, вытаскивала камни вокруг щели в стене, расчищая себе проход.
Оказалось, что это был вовсе не подвал, ну или подвал, но находившийся не под землей, и принцесса выбралась наружу, отчаянно глотая самый свежий на свете воздух, и босыми ногами ощутила газон.
Она бежала, не разбирая, целы ли ее кости, есть ли у нее на это силы, а правая рука безвольно била ее по бедру. Дворец за ее спиной был объят пламенем, и когда она отбежала прочь, раскаленным фонтаном брызнули витражные стекла двух маленьких башен, а крыша главной обвалилась внутрь, уничтожая все, что Янтарина Цорнская любила и знала.
Девочка бежала и бежала, так, как человек может бежать, лишь убегая от смерти. Обнаженная, обожженная, без половины волос, с поврежденной конечностью. Но живая.
Она остановилась только тогда, когда ей показалось, что треск пламени перестал эхом отдаваться в ее ушах. Принцесса прекратила бежать и рухнула прямо на дороге, на которой в тот час не было никого.
Девочка лежала без сознания и не видела, как волшебное пламя, которое направила она сама, перекинулось со дворца на пристройки для слуг, на конюшни, на бани, а потом с ревом поспешило полакомиться крышами окрестных домов.
В это время из порта домой спешил гексалимский купец Ромелио Гердар, которого меньше всего на свете волновали пожар или дворец. Он ехал в маленькой карете один, не считая кучера и небольшого детского гроба с телом его дочери.
У него было много детей, целых семеро, все парни, как на подбор. Он торговал не только тканями или безделушками, но и рисом и чаем с собственных плантаций. Но эти плантации – почти половину его богатства – могли в любой момент отнять его братья. У
