впечатал в ствол дерева.

Кора начала меняться. Прежде жёсткая и сухая, она заколыхалась, подёрнулась рябью, как вода. Скелет стал медленно тонуть, погружаясь в ствол.

Другой корень подхватил череп и унёс его куда-то высоко, выше вскинутых рук Биси, в раскидистую крону, которая пожелтела к осени, но пока и не думала опадать. Может, Чжан Вэйдэ был прав и череп действительно лучше было держать подальше от тела. Или дерево просто забрало его как есть, не особо задумываясь.

На миг Сун Юньхао увидел луг из своего сна, но солнце жгло нестерпимо. Или не солнце? Человек, прикованный к раскалённому столбу, безостановочно кричал. У его ног корчилась медвежья туша, хотя по виду зверь должен был быть мёртв уже пару дней.

Сун Юньхао к запахам был привычен, но Чжан Вэйдэ зажал руками рот.

Древесный дух шевельнул рукавом, и запахи исчезли, а крик погас. Мир вокруг всё ещё колебался, но стал безопасен. Бурые рукава превращались в ветви. В огромном вздутии на стволе уже почти не угадывались очертания человеческих останков — просто уродливый нарост, точно дерево чем-то переболело. А впрочем, отчего уродливый? Когда кора покрыла его окончательно, стало казаться, что он торчит в этом месте уже сотни лет.

Ло Мэнсюэ подошла, провела рядом рукой, не прикасаясь.

— Ты нарочно подманил его сюда? — спросил Сун Юньхао. Он больше не видел духа — за пределами снов тот мог появляться лишь на миг, но наверняка слышал всё. — Давно? Никто из деревенских его не видел. Он мог бы всю деревню поубивать, если бы ты их не защитил. Спасибо.

— Защитил? — повторил дух удивлённо. — Он любопытный. Я хочу послушать его историю.

— Его теперь невозможно достать, — сказала Ло Мэнсюэ тихо. — И в ближайшие… я бы сказала, лет пятьдесят он точно не освободится сам.

Она всё же легонько прикоснулась к наросту.

— Думаете, дерево переварит его ненависть? — спросил Чжан Вэйдэ.

— Оно уже много историй переварило.

Сердце за чёрной клеткой костей давно сгнило, и черепушка опустела, но кто его знает — вдруг и мертвец ещё мог увидеть во сне воздушных змеев.

— Я пока останусь тут, — сказала Биси из жёлтой кроны. — Тут много гнёзд. Поищу яйца.

— Успехов, — фыркнул Чжан Вэйдэ. — Какие яйца, зима скоро.

— Значит, буду тут спать и видеть сны про яйца птицы пэн. И про цуцзюй.

— Ты мне обещала охранять остальных, — сказал Сун Юньхао. Крона ответила гордым молчанием. — Ясно. Чего и ждать от нечисти.

Оказалось, однако, что Биси не совсем наплевала на его просьбу: она действительно очертила защитный барьер вокруг Тянь Жэня и лошадки, но места внутри для них обоих едва хватало, к тому же Ветка Кизила вся дрожала. Лисья ци никак не казалась ей средством защиты, скорее наоборот. Тянь Жэнь обеими руками прижимал её морду к своей щеке и шептал что-то ласковое.

Чжан Вэйдэ очередным талисманом — размашистые знаки на нём опять были подозрительно похожи на кровь — без труда снял барьер.

— Биси мне объяснила, что именно нужно писать, — пояснил он извиняющейся скороговоркой, зализывая прокушенный большой палец.

Ло Мэнсюэ утихомирила лошадку и, извинившись, вернулась досыпать — она и так отчаянно зевала.

Проводив её встревоженным взглядом, Тянь Жэнь спросил:

— Вы упокоили это… существо?

— Его засосало дерево, — сказал Сун Юньхао. — Можешь сам с утра взглянуть. Слушай, ты умеешь рыбачить?

— Сун-сюн, ты спрашиваешь, умею ли я рыбачить, как все, с удочкой, или…

— А ты умеешь «или»?

— Нет, — ответил Тянь Жэнь поспешно. Потом честно уточнил: — Ещё в детстве отучился.

— Брат Сун, это ты внезапно, — рассмеялся Чжан Вэйдэ. — Ты голодный?

— Нет. Я просто так. Вспомнил про отца. Из-за сна — ну, я говорил. Мы с отцом ходили к реке, но это было очень давно.

Он тогда смотрел на солнце сквозь дырявую шляпу. На коряге сидела стрекоза. Больше он ничего не помнил.

Молодой господин не любил рыбу — они никогда не ходили на реку, и прежде Сун Юньхао не приходило в голову рубить с помощью Гунпин тростник на удочку.

* * *

Биси снились подмостки сцены.

Дрозды, иволги и горлицы чинно расхаживали по сцене, разыгрывая оперу про небожителей, похищали друг у друга волшебный светильник и сражались сверкающими копьями. Иногда, правда, они так входили в раж, что роняли копья и яростно клевали друг друга, так что перья летели во все стороны.

Владычица Запада один раз потеряла свою диадему — жалко, что её нельзя было утащить из сна наружу.

Иногда в сон Биси примешивались чужие, непонятные сны — про бег коня по степи, про зелёный сок, текущий по стволу, про странную музыку в полночной беседке, про убийства в дворцовых коридорах. Но это не тревожило Биси и не портило оперу. Даже, наверно, оживляло.

А проснулась она из-за самой глупой причины — затёкшего локтя. Зашипев, Биси потянулась, потёрла руку, сдула налипший на щёку жёлтый листок.

За ночь листов нападало много.

Среди жёлтого ковра валялась смятая белая бумажка. От скуки Биси призвала её к себе в ладонь духовной силой. Судя по виду, это был вчерашний талисман Чжан Вэйдэ. Судя по месту, где он валялся, — тот самый, которым он остановил скелет.

Но талисман был совершенно чист — ни единого знака, ни частички духовной силы. При всей неопытности Чжан Вэйдэ не могла его сила выветриться так быстро. Наверно, это всё-таки был какой-нибудь другой листок.

Биси бросила его обратно, небрежно смяв, закинула руки за голову и блаженно вытянулась на широкой ветви, глядя сквозь ресницы, как солнце золотит кору.

Охота пятая. Удочка (1)

Не всё в огромном мире снаружи было таким разнообразным, как когда-то чудилось Чжан Вэйдэ. Деревушки, например, все были похожи. Чем ближе к Иньчжоу, тем зажиточнее они выглядели, — если сравнивать с окрестностями Хугуана, по крайней мере, — но все изумительно напоминали одна другую.

Люди оказались куда интереснее.

Крупный, как бык, краснолицый кузнец отчего-то смертельно боялся заклинателей и при виде Ло Мэнсюэ немедленно спасся бегством. Хорошо ещё, он не успел увидеть Сун Юньхао, а то бы, пожалуй, умер от разрыва сердца.

А вот трое мальчишек возраста где-то между шестью и десятью годами ходили за Сун Юньхао бесстрашно, иногда разражаясь припадками повизгивания, а потом вытолкали вперёд самого мелкого, с оттопыренными ушами, и тот пропищал: «А у нас в колодце труп, а в горах тигр-оборотень». Сун Юньхао, начисто не понимавший шуток, под сдавленный хохот Чжан Вэйдэ всё-таки заглянул в старый колодец и даже осветил духовной силой вонючее дно.