Сун Юньхао. — Ты как? Ничего не болит?

— Чему болеть? — Отлепившись от него, Чжан Вэйдэ жизнерадостно передёрнул плечами.

Тело слушалось, и это было совершенно удивительно и отчего-то почти страшно. Холод, ледяной коростой облепивший сердце и набивший вместо внутренностей живот, начал отползать, только ладони и ступни пока ещё мёрзли.

Чжан Вэйдэ с силой потёр руки одна о другую, как делал обычно Тянь Жэнь, покусал костяшки. Повторил громко:

— Не болит. У тебя правда больше не будет приступов?

Сун Юньхао ответил кратко, не возмущаясь и перестав тереть глаза:

— Не будет.

— Его, значит, звали Цзинфэй? Бай Цзинфэй?

— Да.

— Ты не станешь ни о чём спрашивать у меня?

— Зачем?

— Ты же видел дорогу Сыма.

— Я не стану расспрашивать про твоё прошлое. Надеюсь, ты ещё слишком юн, чтобы успеть в прошлом зарезать дюжину невинных, а до остального мне дела нет.

— Чем я их зарежу? Дюжину я, наверно, даже талисманами не убью. — Чжан Вэйдэ обернулся: повозка откатилась пока совсем не далеко. — Мой наставник не был горным отшельником.

Сун Юньхао кивнул, не особенно удивлённый.

— Он был евнух, охранявший императорский мавзолей.

Это признание поразило Сун Юньхао намного больше — он растерянно кашлянул и почесал шрам на брови.

— Евнух, который занимался совершенствованием?

— В молодости он странствовал по цзянху.

— А зачем потом ушёл во дворец? Вот уж чудак.

— Он тоже был предан своему молодому господину. Ну, будущему государю Хэ-ди. Мы с матушкой жили возле мавзолея. Когда она умерла, я чуть не замёрз в снегу. Наставник подобрал меня и вырастил. Научил делать талисманы.

А ещё — лишний раз не упоминать про запретные искусства. Вообще не говорить лишнего.

— Возле мавзолея? Там можно жить?

— Ещё бы — старые династии, знаешь, целые города иногда возводили около усыпальниц. У нас, конечно, до города не дошло — так, несколько лачуг.

Сун Юньхао честно больше не спрашивал ничего. Он и предыдущий-то вопрос задал разве что от изумления. Можно было бы больше ничего не говорить, но Чжан Вэйдэ не сумел сдержаться:

— Моя матушка была служанкой, которая подметала гробницы.

Он стиснул руки в кулаки, торопливо разжал. Если так всё время делать, согреешься ещё быстрее.

Сун Юньхао, кивнув, хлопнул его ладонью по макушке:

— Пошли. Может, ещё успеем до закрытия ворот. Я сейчас всё думал, где остановиться, — хорошо бы, в «Шэнпине» ещё остались свободные комнаты. Там дёшево. А вообще, нам лучше поискать съёмное жильё.

Чжан Вэйдэ хотел сказать, как его радует это привычное ворчание, но сказал совсем другое:

— Ни в один приличный дом тебя не пустят с этим тесаком за спиной. Я попрошу сестру Ло тебе хотя бы бантики нашить на чехол. Или, хочешь, я сам пришью?

* * *

Биси лежала на животе, подперев руками голову. Без Чжан Вэйдэ в повозке сделалось, пожалуй, слишком тихо, но просторно — можно было развалиться по-царски где захочешь, даже распушить хвосты. Биси очень нравилась себе в человеческом теле и с хвостами одновременно.

Глупый учёный Ли тоже с ними ехать не захотел, сказал, что вернётся к себе в Ваньжун пешком, как пришёл. Он заверял, что боится гнева начальника, но, по всему видно, пуще всего боялся саму Биси. Надо как-нибудь ночью заявиться к нему в Ваньжун просто ради веселья и проверить, хватит его удар или нет.

Молодого Дугу вот точно едва не хватил — а он был заклинатель и куда покрепче тщедушного учёного Ли, — когда Биси угодила пустым пузырьком ему ровно между бровей. Густые брови так и взлетели вверх, а лицо стремительно покраснело, Биси сказала: «Вот вам ваше снадобье» — и засмеялась, а он из красного сделался багровым. Птица била крыльями у него на плече, красивая, хищная птица, орёл или сокол, Биси не умела их различать, птица хотела напасть, но хозяин ей ничего не приказывал, а она была послушна.

Он подхватил пузырёк, ярко-зелёный, как хрустящее спелое яблоко, поднёс раскрытую ладонь к рукояти меча, но не сумел сомкнуть пальцы — Биси уже растворилась в воздухе.

Жаль, что молодой Дугу не бродячий заклинатель, как её дурачок Вэйдэ, который что-то радостно вопил позади повозки.

Она вытащила свою собственную птичку. Ласточка поблёскивала умными глазками и не двигалась.

— Почему ты меня не защищаешь от всякой крылатой дряни, а? — спросила Биси строго. — Даже инхушэньских орлов не хочешь заклевать.

Биси быстро села, отогнула край полога и попыталась ткнуть клювом ласточки в спину Тянь Жэня, но Ло Мэнсюэ поймала её за руку.

— Я думала, может, братец Тянь умеет оживлять птичек, — сказала Биси нежным голосом. — Ты же лечишь всяких слюнявых Скворцов.

Тянь Жэнь оглянулся тоже.

— Увы, каменную я вряд ли оживлю.

— Ладно, — согласилась Биси кротко, пряча ласточку в мешочек на груди. — Найду в Иньчжоу кого-нибудь поумней.

Она снова улеглась на живот, но так, чтобы голова высовывалась из-за полога между локтями Ло Мэнсюэ и Тянь Жэня, и проникновенно затянула:

— Зачем же вы медлите, милый, в чужой находясь стороне?

От громкого пения раны всегда меньше болели.

— Может, лучше про Мулань? — спросила Ло Мэнсюэ с надеждой.

— Боевые песни мне уже сегодня надоели, и вообще, неудобно их петь, когда колёса так заунывно скрипят. Ах, долго ли мне, одинокой, пустующий дом сторожить?

— Слышите, — Чжан Вэйдэ бегом вылетел из-за повозки и зашагал вприпрыжку рядом, — она поёт ещё хуже меня, — и проорал вдруг мерзким писклявым голосом: — Годами по миру блуждаю, и мукам конца не видать!

— Гнусный подражатель! — Биси пожалела, что под рукой нет второго пузырька или хотя бы яблока. Гнилого, конечно, — свежие, покрепче она прибережёт для Инхушэня.

Сун Юньхао даже и бежать не надо было — своими обычными широченными шагами он дотопал до повозки, скривился:

— Ло-шимэй, дай платок. Я хоть лошади уши завяжу.

— Лишь воют шакалы да лисы в столице былой по ноча-ам, — протянул Чжан Вэйдэ.

— Там поётся «волки»!

— Не-а, лисы!

Биси хотела вырвать веник из руки Тянь Жэня, чтобы швырнуть в хохочущего подлеца что-нибудь ядовитое, но Тянь Жэнь удивительно ловко спрятал пучок трав за спину.

Ничего, она ещё успеет отомстить Чжан Вэйдэ. Как-нибудь попозже. После того, как они наконец доберутся до театра.

Больше книг на сайте — Knigoed.net