– Тебе, должно быть, пора, Клара? Может, продолжим в другой раз? Мне еще нужно подготовить почву для рассказа о пожаре в Рейхстаге.

Ей действительно было пора, хотя она рассчитывала, что уйдет часа в два, а не на час раньше. И теперь у нее было такое ощущение, словно ее грубо вытащили из ванны с замечательно теплой водой, в которой она нежилась. Она почувствовала себя разочарованной и униженной – и почти сразу же ей стало стыдно: да какое право она имеет на подобные чувства?

Виктор, похоже, отнюдь не спешил переходить к следующей стадии отношений. Он и рукам-то воли не давал – даже во время поцелуев – ни в прошлый раз, ни сейчас. Возможно, просто времена переменились? Возможно, осталось в прошлом это «я-никак-не-могу-тобой-насытиться»? Возможно, неутолимая потребность в сексе – это свойство исключительно военного времени?

В поезде, возвращаясь обратно в Грейндж, Клара тяжко вздохнула, и если только женщина, сидевшая напротив, не сумела прочесть ее мысли, она никак не смогла бы догадаться, о чем Клара в тот момент думала. Клара и сама-то с трудом могла разобраться в собственных мыслях. Однако та женщина подняла на Клару глаза, негромко засмеялась и сказала: «О, как я понимаю ваши чувства!» – и Клара, услышав это, тоже рассмеялась.

А ведь действительно было бы стыдно им сейчас сдаться, отказавшись от того, что едва началось!

Глава двадцать девятая

Через несколько дней Кларе удалось выкроить еще один свободный денек, поскольку Питер, как оказалось, передумал и согласился встретиться с издателями комиксов.

– Из-за чего же ты вдруг переменил свое прежнее решение? – спросила у Питера Клара, зная, что дело тут вовсе не в Айворе. Когда она уже отправила Айвору письмо на уэльский адрес, Морин как бы между прочим сообщила ей: «А разве я вам не говорила? Айвор опять переехал. Нет, я не знаю куда. Куда-то в теплые края, по-моему».

Клара почему-то решила, что Айвор и Руби наверняка отправились на Французскую Ривьеру. И не могла выбить эту мысль из головы. Конечно, это Руби настояла. Она ведь не из тех, кто готов тесниться на пляжах Пембрука. Руби подавай пляжи Сен-Тропез. И теперь она будет прогуливаться по ним в купальнике, состоящем из двух крошечных полосок – именно такие теперь носят девушки, но Кларе и в голову бы не пришло такой надеть.

Впрочем, и не Клара заставила Питера отказаться от прежних намерений. Стыдно, конечно, но у нее и времени-то толком не было, чтобы подумать о Питере и его комиксах, настолько она была озабочена предстоящей продажей дома, сложностями с матерью Ивлин и непонятными отношениями с Виктором.

В ответ на ее вопрос Питер, пожав плечами, спокойно сказал:

– Когда вы сказали, что нам, возможно, придется покинуть Грейндж, я понял, что мне нужно двигаться дальше, что это естественно, что у меня все получится.

Клара только глазами хлопала, глядя на него. «Да ведь он совсем взрослый», – думала она. Она теперь была рада, что обо всем рассказала детям. Имело ли смысл, уверяя их в собственной честности, скрывать от них такие важные вещи?

На встречу с издателями Питер надел длинные брюки и галстук, отчего сразу стал выглядеть старше. Клара опасалась, что и она тоже стала выглядеть старше, надев Анитино платье с плиссированной юбкой, в которое сама Анита больше не влезала. После своего визита в Оксфорд Клара почувствовала, что ей надо бы поработать над своим внешним видом, как-то его улучшить. Позаимствованное у Аниты платье совершенно не соответствовало Клариному обычному стилю, но Рита, очень следившая за модой, сказала, что она «выглядит просто сказочно», да и Джойс одобрительно заметила: «Очень современно, мисс Ньютон». А Морин спросила, но таким тоном, который вполне можно было счесть и издевкой: «Ого! И кто же этот счастливец на сей раз?» – но Клара не стала с ней спорить и даже не одернула ее.

В поезде Питер ограничивался односложными ответами – возможно, нервничал – и все время пересматривал комиксы, лежавшие у него на коленях. Одни он нарисовал по прочитанным сюжетам, для других придумал сюжеты сам. Клара заглядывала через его плечо и восхищалась; в чем-то его рисунки были, естественно, похожи на любые другие комиксы, но в целом они производили совсем особенное впечатление. Кларе казалось, что они намного лучше!

– Это издательство находится в очень оживленном районе, там уйма всяких кафе, ресторанов, пабов, дансингов, – рассказывала Питеру Клара, надеясь, что он проявит хоть какой-то энтузиазм. По большей части для подобных развлечений он был, конечно, еще слишком юн, но тем не менее кивал, подтверждая свой интерес.

Они вышли из здания вокзала и стали смотреть по карте, как пройти к этому издательству. Просто стыд, что для них не нашлось ни одного провожатого, хорошо знающего Лондон. Отец Клары, возможно, все еще не уехал из Англии, однако она и представить себе не могла, чтобы он выразил желание их сопровождать. Как, впрочем, не могла себе представить и того, что вздумала бы его об этом просить. От этих мыслей ее отвлек Питер, сообщив, что она держит карту вверх ногами. Потом, устроившись на скамейке в сквере, они съели по сэндвичу с консервированной ветчиной. Питер сел как можно дальше от Клары и практически совсем перестал с ней разговаривать. А потом наступил назначенный час.

В коридорах издательства царили шум и суматоха; на стенах висели огромные постеры в стальных рамках – по десять, а то и по двадцать штук в ряд. Со всех сторон слышался смех, громкие разговоры. Потолочный вентилятор тщетно пытался разогнать клубы сигаретного дыма.

Люди ломились, да, именно ломились к вывешенным на стенах рисункам. Спорили насчет цвета чьих-то ботинок: «На прошлой неделе они были черные!» Восхищались удачным изображением чьего-то носа: «Ты просто идеально передал очертания его ноздрей!» Атмосфера была на редкость энергичной, во всем чувствовалась некая срочность – как в отделении скорой помощи, когда все дружно пытаются спасти чью-то жизнь. Питер и Клара, потрясенные увиденным, так и стояли в коридоре, пока к ним рысью не подбежал какой-то человек в рубашке без галстука и не спросил с ходу у Питера:

– Близнецы-супергерои – не твоя работа, случайно? – Он широко улыбался, и Клара заметила, что у него нет одного глаза. Зато у него имелись густые роскошные усы – а вот волос на голове почти не было.

– Д-да, моя, – заикаясь, пробормотал Питер. Но все же ухитрился и руку редактору как следует пожать, и представиться, как его учила Клара. – Меня зовут Питер Дауни, сэр. Счастлив с вами познакомиться.

Они вошли в комнату, где сидел, положив ноги на стол –