— Джоанна, иди же скорее, познакомься с Джерри, — с улыбкой произнесла начальница.

Впервые с начала июня ее щеки порозовели. Кивнув, я послушалась, вышла из-за громоздкого стола, стараясь ступать осторожнее обычного, так как не сомневалась, что споткнусь о провод, ударюсь щиколоткой о выдвинутый ящик или каким-либо иным образом опозорю агентство своей неуклюжестью, обострившейся в присутствии знаменитого писателя. Мои ноги, казалось, были сделаны из гибкого, но тяжелого материала вроде жидкого свинца. Но мне все же как-то удалось подойти к начальнице и Сэлинджеру; я стояла перед ними и боролась с желанием одернуть юбку.

— Джерри, — произнесла начальница и указала на меня, — это Джоанна, моя ассистентка.

— Ну, здравствуй, Джоанна, — ответил Сэлинджер, взял мою ладонь и скорее подержал ее, чем пожал. У него были необычайно большие, теплые и сухие ладони. — Нас не нужно представлять друг другу. Мы много раз говорили по телефон у.

При личном общении речь Сэлинджера звучала четче, он не кричал. Джерри смотрел на меня, и его темные глаза поблескивали, словно он ждал, что я соглашусь с его словами.

— Да, — кивнула я.

— Замечательно, что мы наконец встретились. — Сэлинджер по-прежнему держал мою руку.

— Я тоже очень рада, — глупо подтвердила я, противясь сильному, странному и необъяснимому порыву обнять Джерри.

Я даже представила, как начальница инструктирует свою следующую ассистентку: «Даже если вам кажется, что его произведения вам очень близки, ни в коем случае не обнимайте его».

Я также думала о письмах в ящике моего стола. В данный момент там лежали три черновых ответа от меня читателям. Я испугалась — совершенно иррациональный страх, — что Сэлинджер зачем-то откроет ящик и, обнаружив их, поймет, что я нарушила его указания и политику агентства.

— Что ж, — начальница хлопнула в ладоши, точно хотела развеять таким образом мою глупую тревогу, — нам надо многое обсудить. Перейдем к делу. Джерри, проходи, присядь, скоро пойдем обедать.

— Отлично, — ответил Сэлинджер и проследовал за начальницей в ее кабинет; по сравнению с ней, такой миниатюрной, он казался великаном.

Договоры на «Шестнадцатый день Хэпворта» наконец подготовили. Я сама печатала и перепечатывала их много раз, пока мы не пришли к варианту, который полностью устраивал Сэлинджера. Разумеется, и это шло вразрез со всеми правилами: обычно договоры составляли издатели, не агенты. Но в данном случае издательство было таким маленьким, что мы даже не знали, есть ли у Роджера стандартный договор; если и был, он точно не подошел бы Сэлинджеру. Начальница сама составила договор, и Джерри, наверно, приехал, чтобы подписать его в кабинете моей начальницы; дверь за ними закрылась с решительным щелчком.

В моем столе лежало письмо из Уинстона-Салема: два листа с аккуратными строчками, напечатанными на лазерном принтере. Письмо заканчивалось так:

Скоро я опять вам напишу. Очень жду этого момента. И знаете, что я думаю: если я был человеком, описавшим себя на страницах романа, и этим романом оказался «Над пропастью во ржи», мне бы до чертиков понравился пацан, которому хватило наглости написать мне письмо и притвориться, что он может сделать то же самое, а главное, захотеть это сделать.

Когда дверь захлопнулась, я открыла холодный металлический ящик и потрогала шероховатые белые листы. Я читала это письмо раз десять и не знала, как ответить. Не лучше ли отдать его Сэлинджеру? Пусть сам решает.

Дверь кабинета начальницы долго оставалась закрытой — так долго, что я решила выйти и купить свой несчастный салат. А когда вернулась, дверь была распахнута, Сэлинджер и начальница ушли. Через час начальница вернулась одна. Письмо из Уинстона-Салема так и лежало в моем столе.

Два дня спустя, в субботу, в нашу квартиру явился краснолицый здоровяк в плоской кепке и принес коробку.

— Здрасьте, — сказал он и махнул рукой, показывая, что ему надо войти.

Через несколько часов на стене в коридоре установили странное, доисторического вида приспособление.

— Как его включать? — спросила я.

— Нет! — крикнул здоровяк и непонимающе замахал руками.

Тут вошла Кристина в своей вечной красной нейлоновой кофте от спортивного костюма.

— Привет, жена! — воскликнула она и взяла меня за руку.

Они со здоровяком — видимо, это был ее муж, — стали громко ругаться по-польски. Я отошла и села на диван.

— Жена! — окликнула меня Кристина минут через десять. Я встала. — Это обогреватель. Он работает на газу. Но мой муж забыл трубу. Он придет завтра с трубой и все подключит. Ладно?

— Ладно, — ответила я, пытаясь изобразить радость.

Разве может такая маленькая коробка обогреть всю квартиру? Я никогда не видела таких обогревателей.

— Но у вас же тепло, — с улыбкой заметила Кристина. — Ох! Как тепло! Вы подождете, ладно?

Мы с Доном посменно ждали все воскресенье, но муж Кристины так и не пришел. В понедельник я ей позвонила и поинтересовалась, что происходит.

— Он не смог найти нужную трубу, но теперь нашел, — заверила Кристина меня. — Придет завтра.

— Я завтра работаю, — сказала я. — Не смогу ему открыть.

— У нас есть запасной ключ. Он сам откроет.

— Ясно, — нервно проговорила я — родители учили, что незнакомых людей в доме в отсутствие хозяев быть не должно.

— Господи, Буба, — воскликнул Дон, когда я поделилась своими опасениями. — Чего ты боишься? Думаешь, он что-нибудь украдет?

Весь вторник я старалась не волноваться. Как только стрелки часов подошли к пяти тридцати, я выскочила из офиса как ошпаренная. Уже через полчаса я была в нашем квартале; воздух пах как-то странно, раньше я такого запаха здесь никогда не ощущала. Я открыла дверь дома, через который надо было пройти, чтобы попасть в нашу квартиру, забрала почту, вышла во дворик, и тут меня осенило: газ! Пахло газом, причем так сильно, что у меня заслезились глаза. Случилось, подумала я; мой самый страшный кошмар стал реальностью. Дон пришел домой и включил духовку. Огонь задуло сквозняком, и газ потек беспрепятственно. Дон наверняка умер. Или вот-вот умрет. Хотя нет, он должен был вернуться домой намного позже — он пошел на работу, потом у него была тренировка. Но вдруг что-то изменилось? Вдруг Дона уволили? Да мало ли что!

Я ненадолго остановилась во дворике, растерянно глядя на растрескавшийся асфальт и не зная, как поступить. Потом взбежала по ступенькам, стараясь не дышать, и открыла общую дверь, затем дверь квартиры; там запах газа был настолько сильным, что у меня закружилась голова. Духовка была закрыта. Закрыта и выключена. Как в фильме ужасов, я медленно обернулась и увидела за спиной новый обогреватель; в левом нижнем углу его в маленьком окошке горел мощный огонь, а снизу