стольким пожертвовала не для того, чтобы ты отвлекалась на конкурс, который заведомо безнадежен. Ты не пекарь. И ты не имеешь права вмешиваться в эти дела. Так что распорядись с умом своим временем. Университет – вот твой лотерейный билет, filha.

Я ставлю подсолнух обратно в вазу, борясь со слезами.

Когда я поворачиваюсь, чтобы взять свои книги и отправиться наверх, я замечаю, что из «Сахара» выходит Педро. Он уезжает на своем велосипеде, ветер треплет его волосы. И тут у меня появляется одна из моих самых смелых идей.

Что, если мы с Педро вместе примем участие в кулинарном конкурсе Гастрономического общества? Я знаю, что конкурс семейный, но, с другой стороны… Разве «Соль» и «Сахар» не похожи на разлученных сестер?

33

ПОНЕДЕЛЬНИК, 6 ИЮНЯ

В понедельник днем я прихожу в клуб пораньше и застаю Педро одного. Он поднимает взгляд и тут же краснеет. Он тоже избегает меня.

– Мне нужно провести инвентаризацию, – испуганно объявляет он, готовый броситься в кладовую. Но прямо передо мной на прилавке лежит готовый список.

– Педро, у тебя есть минутка? – спрашиваю я.

Он осторожно оборачивается.

– Что случилось?

Должно быть, он снова работал над семейным рецептом боло де роло, потому что кухня пахнет восхитительно сладко, навевая головокружительные воспоминания, которые я пытаюсь выкинуть из головы.

– Мне нужно тебя кое о чем спросить. – Я делаю глубокий вдох, набираясь храбрости. – Ты знаешь, что Гастрономическое общество проводит ежегодный кулинарный конкурс?

Его поведение меняется, он сразу настораживается.

– Да, – коротко говорит он. – Только для членов клуба.

– Уже нет. И я думаю, мы должны… – Я тереблю на стойке тряпку для мытья посуды. – Я думаю, мы должны участвовать вместе.

Педро смотрит на меня так, словно я только что произнесла тарабарщину.

– Что?

– Я серьезно. Нам нужен способ раз и навсегда отвадить «Сделки-Сделки» от того, чтобы нас преследовать.

– И ты думаешь, что этот конкурс может стать таким способом?

– Да!

После того как Педро выгнали из родного дома за желание подать заявление в Гастрономическое общество, я уверена, что ему, должно быть, трудно даже подумать о том, чтобы снова приблизиться к своей мечте. Он уже качает головой.

– Не знаю… – начинает он. – Здесь есть над чем подумать. И в подобном конкурсе очень трудно занять первое место… Я не уверен, что это лучший способ справиться со «Сделками».

– Но, по крайней мере, мы могли бы попробовать.

– Ты и я? – Он снова качает головой. – Участвовать вместе в конкурсе? Если моя мать узнает…

– Если мы не победим, наши семьи не должны ничего узнать, – говорю я.

Он косится на меня.

– А если победим?

– Они будут злиться, но это будет ради благого дела. Подумай об этом с другой стороны. Конкурс должен показать нашим семьям, что пекарни защищены от «Сделок-Сделок». И наша победа в качестве участников со стороны привлечет к нашему району внимание прессы. Она может привлечь к нам больше клиентов. – Я подхожу к нему. – И если ты решил поступать в Гастрономическое общество, победа продемонстрирует им твой потенциал как будущего студента.

То, как он щурится, говорит мне, что я перешла черту.

– Кто тебе сказал, что я хочу подать заявление?

– Я подслушала, как вы говорили об этом с директором…

Педро отворачивается от меня.

– Я не могу этого сделать.

– Педро…

– Это серьезный вопрос, – обрывает он меня, начиная раздражаться. – Ты понятия не имеешь, какое это осиное гнездо. Если хочешь присоединиться к их конкурсу, дерзай. Но без меня.

– Я не могу участвовать одна, – говорю я ему в спину.

Он оборачивается.

– Почему?

– В этом году конкурс – для семей, – объясняю я. – Матери и дочери. Кузены… Ну, ты понимаешь. Моя мать не будет моим партнером. Я подумала, раз у нас с тобой общая цель, может быть, нам стоит объединиться?

У Педро розовеют уши.

– Ну какая из нас семья?

Я чувствую, что краснею, поэтому смотрю себе под ноги.

– Есть вариант для пар. – Мой голос дрожит от смущения. – Я уже… уточняла.

Педро молчит так долго, что я поднимаю глаза, чтобы убедиться, что он незаметно для меня не вышел из комнаты. Нам и так хватает неловкости, мы избегаем друг друга, с тех пор как едва не поцеловались – в этом самом месте – на прошлой неделе. И теперь я прошу его присоединиться ко мне в конкурсе, сделав вид, что мы… ну… пара?!

Почему у меня такое чувство, будто я на самом деле прошу его стать моим парнем или что-то в этом роде?

Его уши за считаные секунды из розовых превратились в ярко-фиолетовые. Он, должно быть, тоже решил, что я прошу его стать моим парнем.

Педро открывает рот, чтобы что-то сказать, но мне так и не суждено услышать его ответ, потому что появляются Виктор и Синтия. Он быстро отходит от меня, чтобы начать нашу встречу – сбор средств в «Голосах» состоится уже сегодня, и у нас много дел.

Я сажусь на табурет у стойки, мое сердце бешено колотится. Когда Синтия подходит, чтобы сесть рядом со мной, она не подозревает об электрических искрах, что витают на кухне. Педро продолжает говорить, его голос звучит немного хрипло. Когда Синтия спрашивает меня, не случилось ли чего, мое сердце бьется в груди так сильно, что я уверена, она это слышит.

Когда мы добираемся до «Голосов», здание уже набито битком. Внутри суетятся руководители, готовится к выступлению детский хор.

Мы направляемся к столу в задней части зала, где собраны другие блюда. Гости принесли запеканки, приготовленные по любимым рецептам, и мы аккуратно кладем рядом с ними наш двухслойный кукурузный пирог с гуавой и пармезаном. Когда Виктор и Синтия обнаружили его в холодильнике, он им так понравился, что они настояли, чтобы мы с Педро приготовили его заново. Опустив подробности нашего маленького происшествия, мы скорректировали рецепты, чтобы оба слоя лучше сочетались при укладке.

Крошечные ручонки обвиваются вокруг моей талии.

– Амандинья! – Я обнимаю ее в ответ. Она улыбается, глядя на меня снизу вверх.

– Вы приехали!

– Ну конечно!

– Я заставила его пообещать, что вы вернетесь, – признается она, бросая взгляд на Педро, который занят тем, что собирает дополнительные тарелки и чашки.

– Он мне рассказал.

Она жестом велит мне опуститься на колени.

– Это секрет? – спрашиваю я.

Амандинья кивает, а затем говорит мне на ухо:

– Моя мама нашла работу.

– Ух ты! – Я еще раз обнимаю ее. – Это действительно здорово! Я так за тебя рада.

– Она сказала, что купит мне Барби!

Я думаю