заставить себя сказать ей правду.

– Нет.

Мама бросает на компьютерный магазин последний расстроенный взгляд.

– Тогда поехали домой.

Тем же вечером мы видим через окно «Соли» автомобиль «Сделок-Сделок», который снова появился на нашей улице.

Мы наблюдаем, как они ездят туда-сюда, как будто изучают район. Каждый раз, когда они так курсируют, один из моих соседей собирает вещи и на следующий день уезжает. Стало так много пустых витрин, похожих на погасшие свечи. Без этих огней в магазинчиках район становится все темнее и темнее.

Теперь, когда наступил июнь и крайний срок, который дал нам юрист, приближается, я чувствую, как сгущаются тени. Если мы сейчас проявим уязвимость, хоть какую-то, они нападут. Достаточно ли того, к чему готовится мама, чтобы удержать их подальше? Почему она все еще выглядит такой загнанной в угол?

Я вижу, как она вздрагивает, отходя от окна, как будто думает о том же самом. Она заходит за стойку и включает телевизор. Продолжая наблюдать за происходящим из-за витрины, я слышу, как журналист по телевизору упоминает Гастрономическое общество. Я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть на экран и ахнуть.

Он берет интервью у победительницы прошлогоднего кулинарного конкурса, рассказывая, как победа повлияла на ее жизнь. Едва не спотыкаясь, я бросаюсь к стойке. Победительница продолжает рассказывать, как ее ресторан получил положительные отзывы и привлек больше клиентов благодаря вложенным деньгам и новым контрактам. Теперь она – всемирно известный ресторатор!

– Если бы Джульетта была здесь, она бы показала всем этим модным поварам, что такое традиционная, вкусная еда, – замечает донья Клара со своего стула за стойкой рядом со мной. Изабель, которая выжимает дольку лайма на их общую тарелку с фрикадельками, кивает в знак согласия.

Мама усмехается, отводя взгляд от телевизора.

– Она хотела испечь свой любимый кукурузный пирог, и она бы выиграла! – говорит она донье Кларе, и впервые я слышу в ее голосе явное негодование.

Я считала, что она была практичной женщиной, и потому ей просто не нравились подобные конкурсы в целом. Но, похоже, мама на самом деле затаила личную обиду на Гастрономическое общество. У нее открывается второе дыхание.

– Если бы они ее не проигнорировали, она стала бы лучшим пекарем во всем городе, она бы победила! Но мама им не подошла. Они нанимают этих богатых, много путешествовавших детишек, которые едва что-то смыслят в кулинарии, и говорят всем, что они – гениальные повара, создающие шедевры. Я вижу их фотографии в интернете, где больше написано о них самих и меньше – о еде, которую они готовят. Конечно, у моей матери не было ни единого шанса. Она была так хороша в своем деле, что на ее фоне они все выглядели бы жалкими!

– Нашему району таких возможностей не видать, – размышляет Изабель, получая редкий одобрительный взгляд от доньи Клары.

Больно видеть, что мама так предвзято относится к Гастрономическому обществу. Разве она не понимает, что денежный приз и внимание, которое победитель получает от кулинарного сообщества, могут оказать огромную помощь «Соли»? Бабушка это понимала. Если бы они ее приняли, мы были бы сейчас в безопасности, не так зависимы от единственного кейтерингового заказа, который уже сказывается на маме. Темные круги у нее под глазами стали еще заметнее.

Репортер заканчивает сюжет объявлением о том, что в этом году они открывают для тех, кто не является членом сообщества, совершенно новый формат конкурса. Семейный кулинарный конкурс. В каждой заявке участвуют минимум два участника, что поощряет присоединиться семейные пары, родителей, братьев и сестер. Я чуть не задыхаюсь, потому что конкурс состоится двадцать третьего числа. За день до крайнего срока, который назначили нам «Сделки-Сделки». Это похоже на последний шанс что-то изменить в борьбе с супермаркетом.

– Это мошенничество, – сразу же говорит мама. – Они хотят включить всех, но в конце концов, как вы думаете, кто победит? Держу пари, они уже выбрали одного из своих ученичков. Для них было бы плохо, если бы они проиграли кому-то из нас.

Я бросаю на маму умоляющий взгляд. Потому что это – оно. Лучшая возможная защита от «Сделок»!

– Может быть, стоит хотя бы попробовать принять участие в конкурсе? – умоляю я. – Давай подадим заявку!

Донья Клара и Изабель выжидающе переводят взгляд с меня на маму.

– Твоя бабушка, должно быть, забила тебе голову глупыми мечтами о Гастрономическом обществе. Она была потрясающим пекарем, а они даже не взяли ее в ученицы. Видишь, как все это подстроено? Лучше уж попробовать сыграть в лотерею. Вероятность выигрыша выше, – говорит она, демонстративно выключая телевизор, как будто это ее последнее слово.

Мама никогда меня не послушает. Считает меня глупой из-за того, что я такая же мечтательница, как бабушка, но что плохого в том, чтобы хотя бы попытаться? Может быть, конкурс сфальсифицирован. Может быть, это мошенничество. Но мы не узнаем, если не попробуем.

Подсолнух под рецептом прабабушки Элизы падает к моим ногам, и у меня по рукам бегут мурашки.

Знак.

Что, если это бабушка говорит нам, что мы должны пойти на конкурс?

– Если мы победим, это раз и навсегда покажет «Сделкам-Сделкам», что мы им не по зубам, – в последний раз умоляю я маму. – Кулинарный мир сплотится вокруг нас. Гастрономическое общество никогда не позволит сети супермаркетов добраться до победителя их кулинарного конкурса. И даже если мы не победим, во время конкурса к нам будет приковано все внимание телевидения. Мы могли бы попытаться рассказать о ситуации с нашими соседями!

Мама вскидывает руку, останавливая меня.

– Мы? Если мы победим? Никаких «мы». Ты – не пекарь.

– Я кое-что знаю… – Я замолкаю, чувствуя, что только что выдала себя. – Я имею в виду, я знаю, что могла бы кое-чему научиться. – Я тщательно подбираю слова, словно отмеряю вес, готовя в клубе. – Тебе просто нужно показать мне, как испечь по какому-нибудь потрясающему рецепту, и мы могли бы вместе принять участие в конкурсе. Мы могли бы встать перед всеми этими камерами и сказать им, что «Сделки-Сделки» – это то, из-за чего все в округе разоряются.

Донья Клара хлопает ладонью по прилавку.

– Давай, Элис! Покажи им, на что способна «Соль»!

На секунду мама выглядит так, будто обдумывает мою идею, опьяненная моим волнением, но затем ее взгляд перемещается к моим учебникам на стойке, и они напоминают ей обо всем, на что она всегда надеялась и о чем мечтала для меня. О том, что я могу потерять, если на сто процентов не сосредоточусь на учебе.

– Ты учишься, чтобы сдать вступительные экзамены, – говорит она. – Я