Лошади

Гунны «словно приросли к своим лошадям, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них, на женский манер, исполняют свои обычные занятия. День и ночь проводят они на коне… Когда же приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещания они ведут сидя на конях».

Гунны действительно вели переговоры с римскими дипломатами, сидя на лошадях. Сарматы юга России и лазы на Кавказе часто использовали боковые седла.

Уродливые – слишком общая характеристика для лошадей, чтобы сделать на ее основании какие-либо выводы. Для римлянина большинство степных лошадей, должно быть, выглядели такими же безобразными, как лошади скифов, с короткими ногами и большими головами (см. изображение из Чертомлыка), или сигиннов, косматые, курносые, кажущиеся слишком маленькими, чтобы на них можно было ездить верхом.

Единственным автором, который дал хорошее описание гуннских лошадей, был Вегеций. Долгое время, жалуется он в предисловии ко второй книге Mulomedicina, ветеринарная медицина неуклонно приходит в упадок. Лошадиным докторам так мало платят, что больше никто не хочет посвящать себя должному изучению ветеринарии. Между тем в последнее время, следуя примеру, показанному гуннами и другими варварами, люди вообще перестали консультироваться с ветеринарами. Они оставляют лошадей на пастбищах весь год и не заботятся о них, не понимая, какой непоправимый вред они наносят самим себе. Эти люди упускают из виду, что кони варваров совсем другие, нежели кони римлян. Выносливые создания, привычные к холоду и морозу, лошади варваров не нуждаются ни в конюшнях, ни в медицинской помощи. Римская лошадь имеет более утонченную конституцию; если у нее нет теплой конюшни и хорошего укрытия, она будет подхватывать одну болезнь за другой. Хотя Вегеций подчеркивает превосходство римской лошади, ее ум, послушание и благородный характер, он соглашается, что и у гуннской лошади есть положительные качества. Как персидские и сицилийские лошади, она живет долго. В классификации разных пород по их пригодности к войне Вегеций отдает гуннской лошади первое место из-за ее терпения, настойчивости и способности долго переносить холод и голод. Как показывает описание, Вегеций, у которого, возможно, тоже было несколько гуннских лошадей, имел возможность наблюдать за ними. Они имеют, утверждает он, большие крючковатые головы, глаза навыкате, узкие ноздри, широкие челюсти, сильные и жесткие шеи, гривы, свисающие до колен, слишком крупные ребра, изогнутые спины, густые хвосты, очень крепкие берцовые кости, маленькие бабки, широкий размах копыт, вогнутую поясницу. Их тела угловаты, без жира на крестце и мускулов на спине, они скорее длинные, чем высокие, животы втянутые, кости крупные. Сама костлявость этих лошадей приятна, и есть некая красота даже в их уродстве. В заключение Вегеций добавляет, что они спокойны, разумны и хорошо выносят раны.

Хотя это описание, несмотря на его точность, не позволяет определить тип гуннской лошади, оно определенно исключает лошадь Пржевальского, которая имеет прямую гриву и похожий на репу хвост с короткими волосками – только на конце они длинные. На бронзовом диске из показан воин в остроконечной шапке и маленьким луком на лошади с крючковатой головой и длинным пушистым хвостом. Представляется, что хунну имели лошадей разных пород, среди которых были с прямой «стоячей» гривой, в отличие от гуннских лошадей, у которых грива свисала ниже колен. Типичная гуннская лошадь, скорее всего, не слишком отличалась от лошадей хунну и скифов.

Гунны были великолепными наездниками. Сидоний сравнивал их с кентаврами: «Едва малыш начинает стоять без помощи матери, как его уже сажают на лошадь. Можно подумать, что они рождаются вместе, так твердо всадник сидит на своем скакуне. Другие народы ездят на лошадях. Эти люди на них живут. В искусстве верховой езды гунны и аланы достигли непревзойденных высот».

Поскольку гунны не имели шпор, им приходилось погонять лошадей с помощью хлыстов, рукоятки которых часто находят в захоронениях. Пока не обнаружили стремян, которые можно было бы приписать гуннам. Если у гуннов они были, то, вероятно, делались из недолговечного материала, дерева или кожи. Мощный аргумент против предположения о наличии у гуннов стремян – тот факт, что германские всадники ездили без них еще несколько веков после падения царства Аттилы. В отличие от композитного лука кожаные или деревянные стремена могли быть легко скопированы. Но специфическим фактором, дававшим гуннским лучникам преимущество над самыми лучшими римскими войсками, могло быть именно использование стремян. Ласло (László) справедливо подчеркивает устойчивость, которую стремена дают конным лучникам.

«Солдаты Рима, – писал Иероним летом 396 г., – завоеватели и повелители мира, теперь завоеваны и дрожат от страха при виде тех, кто не умеет ходить на своих ногах и считает себя почти что мертвым, если приходится спуститься на землю». Странное описание Иеронимом гуннов было основано не на личных наблюдениях. Он никогда не видел гунна. Как и Евнапий, который тоже утверждал, что гунны не могут «твердо стоять на земле», Иероним копировал Аммиана, писавшего: «Их туфли сделаны без колодок, что не позволяет им свободно ходить. По этой причине они не приспособлены к пешим сражениям».

Объяснение своеобразности походки гуннских всадников, данное Аммианом, наивно. Все конные кочевники, проводящие большую часть жизни верхом, пешком передвигаются неуклюже. Но гуннская обувь, должно быть, показалась готским информаторам Аммиана странной, очень уж сильно она отличалась от того, что они носили сами. Очевидно, эти туфли были приспособлены для специфических нужд всадника, совсем как у мадьяр в X в. Подошвы таких туфель мягкие и гибкие, так что ногу в туфле было легко вставить в почти круглое деревянное или железное стремя, и она держалась там твердо. Стремена из корейских гробниц V и VI вв. были тоже круглыми. Некоторые из них делались из железа, но самые роскошные, украшенные золотом, были деревянными. Золотые туфли в таких гробницах, вероятно, являлись копиями кожаных. Увидь их Аммиан, наверное, назвал бы такую обувь formulis nullis aptati.

Вопрос происхождения металлических стремян пока остается без ответа. Если случайные находки миниатюрных металлических стремян в районе Минусинска действительно можно отнести к сырскому или уйбатскому периоду (I–II вв. н. э.) или даже точно к сырскому периоду (I–II вв. н. э.), тогда это самые ранние известные науке (на сегодняшний день) стремена. Но их датировка проблематична. Ни на одном изображении в китайском искусстве периода Хань не было найдено всадников со стременами. Всадники на золотых дисках из коллекции Петра I тоже без стремян.

Седла

После поражения на Мавриакских полях Аттила «закрылся вместе со своими людьми в лагере, который укрепил повозками. Но говорили, что царь вел себя очень храбро даже в такой ситуации и сложил погребальный костер из лошадиных седел [equinis sellis construrisse pyram], чтобы, если враг нападет, броситься в огонь. Он не желал никому доставить удовольствие – ранить его».

Этот фрагмент из «Гетики» часто приводят как доказательство того, что седла гуннов были деревянными. Но ведь чепрак тоже хорошо горит. Впрочем, история седел кочевых племен Евразии далека от ясности. В курганах 3 и 5 Пазырыка и в районе Шибе (Горный Алтай) были найдены довольно-таки примитивные седла. Они состояли из двух больших кожаных подушек, набитых оленьей шерстью и покрытых войлоком. Маленькие подушки впереди и сзади больших для жесткости и прочности крепились на деревянных рамах, предшественниках лук деревянных седел. Скифские седла были такие же, как у алтайцев. То же самое справедливо для изображений двух бронзовых всадников из Западной Сибири (возможно, относящихся к той же дате, что и курганы Пазырыка) и на более поздней золотой пряжке из сокровищницы Петра Великого.