Мерины

Все лошади в курганах Пазырыка были кастрированы. Принцы, похороненные там, ездили только на меринах. То же самое было справедливо и двумя тысячелетиями позже. Ни один обеспеченный алтаец не ездил на жеребце или кобыле. В 1860-х гг. их табуны состояли из 20–60 лошадей: жеребец, 8-25 кобыл, 5-15 годовалых жеребят, 4-14 двух-и трехлеток, 5-10 меринов. Жеребят кастрировали на втором году жизни. В табунах киргизов соотношение между жеребцами и кобылами было один к девяти.

Знание процесса кастрации, писал Латтимор, очень важно для техники степного пасторализма. Иначе появилось бы большое число ненужных мужских особей, которые сражались бы друг с другом и пытались увести за собой кобыл, что сделало бы невозможным содержание больших табунов на открытых пастбищах. Скифы и сарматы на юге России кастрировали своих лошадей, «чтобы ими было проще управлять. Хотя их лошади малы, они очень быстрые и плохо управляемы».

Несмотря на отсутствие литературных свидетельств, можно не сомневаться, что гунны тоже ездили в основном на меринах.

Перевозки

Литературных свидетельств о повозках гуннов очень мало: несколько строк у Аммиана, предложение у Приска и придаточное предложение в «Гетике». Согласно Аммиану (XXX. 2, 10), «никто в их стране никогда не распахивал поля и не прикасался к рукоятке плуга. Все они без постоянного места жительства, без очага, закона, они не ведут оседлый образ жизни, а переезжают с места на место, словно беженцы, с повозками-кибитками [cum carpentis], в которых они живут». Это – пересказ описания скифов у Трога Помпея. Аммиан использует почти те же фразы, когда повествует о постоянных странствиях аланов (XXXI. 2, 18). В кибитках гуннские женщины сосуществуют со своими мужьями, рожают детей и воспитывают их до достижения половой зрелости; в кибитках аланов мужчины сожительствуют с женщинами, там рождаются и воспитываются их дети. Если верить Аммиану, гуннские женщины ткали в своих кибитках. Вот только верить ему нельзя. Он описывал повседневную жизнь гуннов так, как ему рассказывали информаторы о гуннской орде в движении. Кстати, он подражал грекам, которые были так впечатлены фургонами скифов, что посчитали транспортные средства, которые чаще всего использовались для перевозки палаток, жильем кочевников. Для греков скифы были и остались людьми, живущими на колесах, которые всегда везут свой дом с собой – эти выражения бесконечно повторялись и перефразировались самыми разными латинскими авторами – Горацием и другими.

Приск упоминает о повозках гуннов, на которых перевозились плоты или средства для переправы через болотистые места[100].

Третья ссылка на гуннские кибитки встречается в рассказе Иордана о сражении на Мавриакских полях: «Вечером первого дня Аттила отступил и укрылся вместе со своими товарищами в лагере, который укрепил барьером из кибиток [plaustris vallatum]» (Гетика, 210).

Хотя Приск ничего не говорит о количестве плотов, погруженных на повозку, их размере и материале, из которого они сделаны – это может быть дерево, плетение из ивняка или шкуры, – повозки, вероятнее всего, были четырехколесными, тяжелыми и неповоротливыми. Гунны не могли отягощать свою быструю мобильную кавалерию таким обозом. Повозки в армии Аттилы должны были быть легкими, возможно двухколесными. В IV и V вв. в лагерях с оборонительным барьером из повозок не было ничего собственно гуннского. «Все варвары, – писал Вегеций, – располагали свои телеги вокруг себя и проводили ночи в безопасности от возможных неожиданностей». Как и другие германцы этого периода и раньше, готы формировали carragines с большим искусством.

Хотя не существует археологических свидетельств, касающихся кибиток гуннов, мы можем примерно представить себе, как они выглядели, судя по находкам в захоронениях других северных варваров, которые складывали разобранные или сломанные повозки или их части в ямы в подземных пещерах. Фрагменты таких повозок были найдены в скифских курганах VI–III вв. до н. э. на Кубани и Тамани, на Днепре и в Полтаве, а также в четырех или пяти курганах Пазырыка, в сарматских захоронениях IV–I вв. до н. э. и в могилах хунну в Ноин-Ула. Некоторые сарматские повозки были легкими с двумя или четырьмя колесами. Колеса в кургане 12, захоронение 9 в Политотдельском имели диаметр 1,2 м и имели не менее 20 спиц. Колеса впечатляющей четырехколесной повозки в кургане 5 Пазырыка, каждой с 34 спицами, имели диаметр более 1,5 м. В повозке были приподнятое место для кучера и надстройка, покрытая черным войлоком, украшенным войлочными лебедями. Отсутствие металлических частей указывает на местное происхождение большой повозки, хотя, возможно, при ее изготовлении имитировались китайские модели. Предки уйгуров – племена каочи имели повозки с очень высокими колесами. Китайцы назвали в их честь целый народ: cao chü означает «высокие колесницы». Разные названия, под которыми раньше были известны каочи, – это, возможно, разные варианты тюркского слова «колесо».

Существует несколько изображений повозок восточных варваров: двухколесная тележка на бронзовом диске из захоронения ухуань и еще одно, имеющее китайское происхождение, датируемое концом Чжоу или началом Хань. Бронзовый диск из Суйюань с изображением человека в длинном одеянии и широких штанах, держащего меч с кольцевой рукояткой перед повозкой, запряженной тремя лошадьми. Две головы на тележке – это вовсе не отрубленные головы врагов, а показаны люди в маленькой палатке. Миниатюры в манускрипте Радзивилла показывают кибитки куманов с такими же головами в палатках, установленных на повозку.

Даже без процитированных выше фрагментов можно было с уверенностью предположить, что гунны имели повозки. Они прервали преследование готов, потому что были перегружены добычей. У гуннов, должно быть, имелись повозки, как у вестготов Алариха в Италии, которые они нагрузили ценными грузами – чашами из Аргоса и статуями из Коринфа. Мигрируя к Дону, а потом от Дона к Дунаю, гунны, вероятно, везли на повозках стариков, женщин и маленьких детей. Игрушечные повозки, найденные в Керчи, показывают, как выглядели эти транспортные средства в позднем сарматском периоде. Некоторые из них имели пирамидальные надстройки – несомненно, съемные палатки, другие были тяжелыми четырехколесными повозками. Полагаю, повозки гуннов походили на игрушку из Пантикапея.

Лошади играли выдающуюся роль в экономике гуннов. Хотя наши авторитеты не упоминают о том, что гунны ели конское мясо – возможно, потому, что это считается само собой разумеющимся, – они определенно делали это, так же как скифы, сарматы[101]и другие степные народы. Мясо варили в больших котлах[102]и доставали оттуда крюками. Скифы были мясоедами, аланы «жили на изобилии молока». Нет никаких сомнений в том, что гунны тоже пили кобылье молоко, делали кумыс и сыр.