Аристократия

Над простыми людьми, qara budun – так они называются в Орхонской надписи, стояла знать. И Аттила, и его отец являлись выходцами из родовитых семей. В 449 г., когда Приск встретил Аттилу, царская борода была посеребрена сединой. Он не мог родиться раньше чем около 400 г., его отец – около 370 г. или даже раньше. Это доказывает существование наследственной аристократии, причем задолго до того, как гунны вторглись на Украину. Насколько она была велика, мы не знаем. Приск упоминает о знати только дважды. Берих, выдающийся человек, владелец многих деревень, был человеком родовитым. Немного подробнее отрывок у Свиды: Бледа дал Зеркону «жену из числа родовитых женщин. Она была из числа приближенных к царице, но из-за какого-то проступка больше не входила в ее свиту». Таким образом, дочери знати тоже считались знатными, но могли быть выданы замуж за простолюдина, в данном случае за придурковатого придворного шута, который не был даже гунном.

Если сказанное Эннодием о булгарах, которых он приравнивал к гуннам, может быть перенесено на последних, расстояние между знатью и простолюдинами не очень большое. В панегирике Теодериху Эннодий назвал булгар, с которыми остготы сражались в 486 г., нацией, в которой человек, убивший больше всех врагов, имеет самый высокий ранг; их лидеры не рождались знатными, а становились таковыми на поле брани. Таким виделось положение дел готскими глазами. Теодериха считали потомком полубожественных Амалунгов. Готы имели родовитые семьи, и относительная социальная мобильность булгар, должно быть, показалась им дикостью.

Рабы

Некоторые пленные, которых гунны увели из Балканских провинций и Италии, были выкуплены своими родственниками и друзьями. Другие служили в гуннских армиях до тех пор, пока у них не появлялась возможность выкупить свободу за свою долю добычи. Но большинство пленных продавались римским работорговцам или на ежегодных ярмарках, или, до того как они стали проводиться регулярно, там и тогда, когда гуннам удавалось вступить в контакт с римлянами, даже если захватчики находились еще на римской территории. В 408 г. римляне купили так много пленных у вестготов Алариха, что пришлось издать закон, определяющий условия, при которых эти несчастные могли вернуть себе свободу. Согласно проповеди Максима Туринского, варвары продавали римским работорговцам деревенских юношей не из удаленных регионов, а из населенных пунктов возле Турина. Можно предположить, что подобные низкие сделки имели место и во время гуннских набегов к югу от Дуная.

Гунны продавали своих пленных не только потому, что были одержимы «бесконечной жаждой золота». Сами они рабским трудом почти не пользовались. В экономике пастухов-кочевников лишь небольшое число рабов могло быть действительно полезным. Да и предотвратить их бегство оказывалось довольно сложно. Этот тезис был справедливым и для монголов времен Чингисхана, и для казахов XVIII и XIX вв. Справедлив он и для гуннов. Они имели домашних рабов. Приск видел двух рабов, убивших своих хозяев и пойманных. Они были единственными слугами своих хозяев. При дворе Аттилы Приск узнавал пленных по лохмотьям и грязи. Вероятно, их держали в надежде на последующий выкуп. После того как они входили в домашнюю челядь гуннов, с ними обращались хорошо. Пленные из Аквилеи принимали участие в религиозных церемониях; тех, кто попадал к христианским подданным гуннов, крестили.

За 70 лет, прошедших после первых столкновений мародеров с римскими пограничными войсками и сражения на Мавриакских полях, военное искусство гуннов осталось, по сути, прежним. Всадники Аттилы были все теми же конными лучниками, которые в 386 г. скакали по долине Вардара и следовали за флагами Феодосия. Их тактика определялась существующим оружием, и, поскольку оно не изменилось, гунны сражались при Меце и Орлеане так же, как в Полленции. Это правда, что в армии Аттилы были люди, которые могли строить и эксплуатировать осадные машины, однако это были не гунны, а римские пленные или дезертиры. В отличие от Алариха, который хвастался, что Фракия выковывала ему копья, мечи и шлемы, римские ремесленники не работали на Аттилу. Но некоторые гунны, как готы в 376 г., «грабили мертвых и вооружались римским оружием». У многих, вероятно, было персидское оружие. Если бы Приск в 470-х гг. описал оружие и тактику гуннов, его рассказ оказался бы более или менее похож на то, что Аммиан Марцеллин написал в 392 г.: «Будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь[95], производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком».

Готы, от которых Аммиан получал информацию, даже по прошествии стольких лет слышали громкие завывающие крики гуннов и ужасались невероятной скорости их атак. О социальной и политической структуре гуннов готы не знали практически ничего. Они не могли не заметить, что гунны атакуют клином, но состоял он из представителей одного племени, или формировался ad hoc, они не знали и, следовательно, не могли сказать Аммиану. От Прокопия нам известно, что в начальной фазе сражения какую-то роль у более поздних гуннов играли наследственные привилегии[96]. То же самое вполне могло быть справедливым и для их предшественников. Некая должность, обязанность, передавалась из поколения в поколение[97]. Странно, но Аммиан не упомянул об обманном бегстве, уловке гуннов, к которой нередко прибегали воины степей. Его описание неполное, но оно показывает, что тактика гуннов, по сути, ничем не отличалась от тактики других конных лучников Северной Евразии. Сначала на противника обрушивался град стрел, потом начинался ближний бой.

Я обойду молчанием «военные преступления", в которых так часто обвиняют гуннов. В апокалипсисе VII в. один сирийский клерк позволил своей фантазии излишне разыграться. По его информации, гунны (возможно, он имел в виду эфталитов) жарили беременных женщин, вырезали плод, помещали его в посуду, заливали водой и опускали оружие в это варево. Они ели детей и пили кровь женщин. Большинство германских племен эпохи Великого переселения вели себя ничуть не человечнее, чем гунны. В 406 г. германцы, вторгшиеся в Галлию, убили отшельников, живьем сожгли священнослужителей, изнасиловали монахинь, уничтожили виноградники и срубили оливковые деревья.