Если бы лук, который Штейн нашел в Тибетской крепости, встретился на изображении, в нем можно было бы легко узнать усиленный костью лук. Плавно изогнутые уши с зарубками выглядели в точности такими же, как усиленные костью луки с китайской границы. Хазанов включил его в свой список. Очевидно, он не прочитал текст. В сухой пустыне костяные пластинки сохранились бы в лучшем виде. Штейн не обнаружил ни одной. Уши, выполненные из тамариска, не имели следов клея. Костяные пластинки на ушах иногда красили или оборачивали цветными шнурами – тогда на изображениях они не видны.

Тем не менее встречаются изображения, которые могут оказать помощь в определении деталей анатомии лука. Сильно изогнутые концы скифского лука препятствуют использованию костяных пластинок на ушах. Более того, существует тип сасанидского лука с очень длинными ушами. Они, должно быть, все же были укреплены костяными пластинками, иначе не смогли бы выдержать напряжения при стрельбе. Уши из обычного дерева сломались бы очень быстро. Справедливо и обратное: очень длинные костяные полоски, найденные в захоронениях, говорят о том, что лук, на котором они находились, был сасанидского типа.

Сосуществование разных типов

Гуннский лук был боевым луком, как и, предположительно, большинство других, найденных в захоронениях. Они лежали в могилах воинов. Об охотничьих луках гуннов у нас нет информации, но в том, что они отличались от боевых, можно не сомневаться. Гунны не могли стрелять уток или зайцев, используя ценные композитные луки. Военные и охотничьи луки часто отличались друг от друга так же, как винтовки от дробовиков. На стеле в сильно сарматизированном Паникапее изображен молодой человек, натягивающий длинный лук типа С[106], за ним – грум и неоседланная лошадь – вполне мирная сцена. Это охотничий лук. В боевых сценах в Стасовских катакомбах в Пантикапее и стеле, где усопший похож на воина, луки короткие и двояковыгнутые – скифского типа. Если не помнить об этом, имея односторонние свидетельства, легко можно прийти к неверным выводам. На изображениях из округа Лоян, вероятно сделанных по образцам III в. до н. э., мы видим охотников, хунну или их близких родственников. Луки на этих изображениях ничего нам не говорят о военных луках кочевников.

Необходимое мастерство

Композитные боевые луки, технически столь совершенные, как гуннские, могли быть изготовлены только профессиональными мастерами. У них, должно быть, имелись мастерские, как в римском форте в Карлеоне и в Парфянском Мерве. Изготовление даже такого простого лука, как английский длинный лук, требовало большого мастерства. Следовало убрать или учесть все возможные дефекты дерева, чтобы не было слабых мест. Тому, кого интересует подробное описание, рекомендую прочитать главу «изготовление лука» в классическом труде Поупа «Охота с луком и стрелами» (Hunting with Bow and Arrows); «если процесс изготовления лука занимает в среднем восемь дней, уходят месяцы на то, чтобы сделать его по-настоящему хорошим». В тюркских руководствах по стрельбе из лука есть перечень выдающихся мастеров-лучников. Существует также список японских мастеров, которые писали дату и свое имя на сделанных ими луках. Я знаю только трех человек нашей расы, которые добились успеха в изготовлении одного или нескольких композитных луков, хотя ни один из них не создал оружие, которое могло бы соперничать в качестве с лучшими творениями Древнего Востока. Все начинали с лозунга: «Белый человек может сделать все, что умеет человек с коричневой кожей», но ни один из них не выполнил то, в чем похвастался. Лушан (Luschan) оценил, что для изготовления хорошего тюркского лука, включая время на высушивание и выдерживание древесины между операциями, требуется от 5 до 10 лет. Речь, конечно, идет об особенных луках, в основном боевых. Но изготовление обычных луков тоже требует мастерства и глубоких знаний. В 1929 г. старики в Западной Туве рассказали мне, что во времена их молодости, в 70-80-х гг. XIX столетия, только два человека в их краях умели делать луки. Найти подходящие материалы, придать дереву, рогу и кости нужную форму, сформировать сухожилия для спины, определить лучшие пропорции между гибкими и жесткими частями – все это требовало длительного обучения. Идея, что каждый гуннский лучник мог сам изготовить свой лук, могла прийти в голову только кабинетным ученым, никогда в жизни не державшим в руках лук.

Такие луки было совсем не просто заменить, если они ломались. Ремонту они не подлежали. Это объясняет характер находок, один только перечень которых дает искаженную картину. Следует очень внимательно прочитать отчеты, чтобы осознать, что значили луки для их хозяев. Если отчет достаточно подробен, всегда получается, что набор костяных пластин не полон; одна, две или три вместо четырех – с ушей, одна вместо трех – с рукоятки. Единственный известный мне полный набор – все девять пластин лука позднего сарматского периода были найдены Синицыным на ферме Авилова – с поврежденного лука. Сурки разрушили череп усопшего, повредили колчан из березовой коры. Лук лежал in situ (на своем месте. – Пер.), но не осталось ни одной неповрежденной костяной пластины. Более интересны случаи, когда пластины не подходят друг к другу.

Вернер упомянул о пластинах в богатом захоронении в Моравии, где был погребен представитель германской знати после краха царства Аттилы. Хазанов ссылается на Вернера, и Тихелка уделяет ему несколько строк в своем отчете. К счастью, он также приводит рисунки, которые дают более наглядное представление. Пластины не подходят к одному луку. Два фрагмента концов имеют разную ширину и выемки с одной стороны. Они не могут быть парой. Две длинные полоски также не являются парными: одна почти прямая, другая заметно изогнута. Могила не была разорена. Странный набор допускает только одно толкование: это сломанные части двух или даже трех луков.

Находка в Актобе, что недалеко от Ташкента, проливает больше света на нежелание помещать в могилу неповрежденные луки. В захоронении, датированном концом IV столетия, археологи нашли то, что посчитали луком in situ. Но две длинные костяные пластинки являлись частями двух луков. Одна имеет круглую выемку, другая – треугольную, они также по-разному изогнуты. Иными словами, усопшего воина похоронили с фальшивым мечом.

Трудность изготовления лука, такого как гуннский, косвенно подтверждается неспособностью германцев к этому делу. Гепиды много лет жили с гуннами в Венгрии. Они хоронили своих умерших с оружием, даже после обращения в христианство. В захоронениях встречаются мечи и кинжалы, доспехи и шлемы, умбоны и наконечники стрел, но – ни одной костяной полоски. Хотя готы имели лучников, они не были конными. «Практически все римляне и их союзники, гунны, – писал Прокопий, – были хорошими конными лучниками, но никто из готов не отличался этим умением. Их лучники вступали в бой пешими, под прикрытием тяжеловооруженных бойцов». Готы в Италии являлись отличными всадниками, но не могли следовать примеру гуннов, потому что не имели таких луков, как у гуннов.

Альфёльди первым понял, что гуннский лук имеет неровные «конечности». Об этом не стоило бы говорить снова, если бы не упорство некоторых ученых, с которым они настаивают на неполноценности такого лука. Я не стану перечислять народы, использовавшие такие луки. Достаточно указать на японцев. Маловероятно – и это еще мягко сказано, – что эти люди, делавшие лучшие в мире мечи, оказались неспособными изготовить «конечности» одинаковой длины.