Охранник поворачивается спиной и смотрит на товарища. Я подталкиваю Гаррика.

– Ликос, ты что-нибудь слышал? – спрашивает сильнорук.

– Нет, – отвечает тот.

Их слова заглушают наши стремительные шаги: мы достигаем приоткрытой двери на верху лестницы. Я чуть слышно вздыхаю от облегчения. У меня тоже трясутся руки.

В комнате идет спор.

– Мы должны сдаться, – говорит кто-то.

Раздаются недовольные возгласы, заглушая наше появление. Мы прокрадываемся внутрь, как мыши, и оказываемся в комнате, полной голодных кошек. Серебряные офицеры собрались вдоль стен – большинство из них ранены. Ошеломляюще пахнет кровью. Стоны боли перемежают слова, перелетающие из угла в угол. Офицеры перекрикивают друг друга, и их лица бледны от страха, скорби и муки. Некоторые из раненых, кажется, умирают. Меня мутит от этого зрелища, от запаха мужчин и женщин в разных стадиях недомогания. Видимо, здесь нет целителей. Эти раны не исчезнут по мановению руки.

Я сделана не изо льда, не из камня. Самые тяжелые раненые лежат вдоль стены, всего в нескольких шагах от меня. Ближе всего – женщина, чье лицо покрыто порезами. Серебряная кровь окрашивает ей руки, в то время как она тщетно пытается удержать вываливающиеся внутренности. Она открывает и закрывает рот, словно умирающая рыба, хватающая воздух. Ей слишком больно, чтобы говорить или кричать. Я сглатываю, и меня посещает странная мысль: «Я могла бы избавить ее от страданий, если бы хотела. Я могла бы протянуть руку и помочь ей умереть спокойно».

Этой мысли достаточно, чтобы ощутить дурноту. Я отворачиваюсь.

– Сдаться – не вариант. Алая гвардия перебьет всех нас, или еще хуже…

– Хуже? – перебивает офицер, лежащий на полу – его тело покрыто синяками и повязками. – Посмотри вокруг, Хирон!

Я оглядываюсь, ощутив слабую надежду. Если они и дальше будут орать друг на друга, то облегчат нам задачу. В дальнем конце комнаты я замечаю заложников. Они сидят, прижавшись друг к другу, белые и темнокожие – не меньше двадцати пятнадцатилетних подростков. Только страх удерживает меня на месте. От того, что мне нужно, я отделена толпой разъяренных, смертельно опасных машин для убийства.

Морри. В нескольких секундах от меня. В нескольких шагах.

Мы пересекаем помещение так же осторожно, как поднимались по лестнице, и вдвое медленнее. Легкораненые офицеры бродят по комнате, помогая тем, кто пострадал серьезно, или просто стараясь успокоиться. Я никогда еще не видела Серебряных такими. Вблизи и не настороже. Они похожи на людей. Пожилая женщина с уймой медалей на груди держит за руку молодого человека лет восемнадцати. Лицо у него белое, как кость, и он спокойно смотрит в потолок, ожидая смерти. Тот, кто лежит рядом с ним, уже умер. Я сдерживаюсь, заставляя себя дышать тихо и ровно. Хотя здесь всё меня отвлекает, я не стану рисковать.

– Передайте моей матери, что я люблю ее, – шепчет один из умирающих.

Другой полутруп зовет человека, которого здесь нет. Громко выкрикивает чье-то имя.

Смерть нависает над этой комнатой, как туча. Она накрывает и меня. Я могу умереть здесь, вместе с остальными. Если Гаррик устанет, если я сделаю неверный шаг. Я стараюсь не обращать внимания ни на что, кроме собственных ног – и Морри. Но чем дальше я захожу, тем труднее становится. Пол качается перед моими глазами, и вовсе не от иллюзии. Я… я плачу? Мне их жалко?

Я сердито вытираю глаза, прежде чем слезы успеют упасть и оставить следы. Хоть я знаю, что ненавижу Серебряных, но прямо сейчас трудно испытывать к ним это чувство. Ярость, которую я испытывала час назад, пропала, сменившись странной жалостью.

Заложники так близко, что к ним можно притронуться – и один из них знаком мне, как собственное лицо. Курчавые черные волосы, кожа цвета полуночи, улыбка, которую я наблюдала много лет… хотя сейчас ее нет и в помине. Хочется схватить Морри и ни за что не отпускать. Но вместо этого я подбираюсь со спины и медленно присаживаюсь на корточки, пока мои губы не оказываются напротив его уха. Я очень надеюсь, что брат не испугается.

– Морри, это Кэмерон.

Он вздрагивает, но не издает ни звука.

– Со мной новокровка, он делает нас невидимыми. Я вытащу тебя отсюда, но ты должен делать в точности то, что я скажу.

Он слегка поворачивает голову. Его глаза расширены и полны страха. Мамины глаза, черные, с густыми ресницами. Я подавляю желание обнять брата. Морри медленно покачивает головой.

– Да. Я это могу сделать, – шепчу я. – Передай остальным то, что я тебе сказала. Будь осторожен, чтоб Серебряные не увидели. Давай, Морри.

Еще одно долгое мгновение – и он стискивает зубы и подчиняется.

Нужно немного времени, чтобы весть о нашем присутствии распространилась среди заложников. Никто не сомневается, они не могут себе это позволить – только не здесь, в логове зверя.

– То, что ты сейчас увидишь – ненастоящее.

Я подаю знак Гаррику, и тот кивает. Он готов. Мы медленно опускаемся на колени и пригибаемся, чтобы смешаться с заложниками. Когда иллюзия развеется, Серебряные поначалу нас не заметят. Они будут отвлечены. Надеюсь.

Заложники напрягаются. Пусть даже мы ровесники, они кажутся старше. Они измучены месяцами подготовки к бою, а потом ожиданием в окопах. Даже Морри, хотя, кажется, в армии его кормили лучше, чем дома. Я, по-прежнему невидимая, тянусь к брату и осторожно беру его за руку. Он сжимает пальцы и крепко держится за меня. И тут завеса невидимости падает. Заложников становится на два человека больше. Остальные моргают, глядя на нас, и пытаются скрыть свое удивление.

– Так, – бормочет Гаррик.

За нашей спиной Серебряные продолжают переругиваться над мертвыми и умирающими. Они даже не думают о заложниках.

Гаррик прищуривается, внимательно глядя на стену справа. Он тяжело дышит, посвистывая носом и ртом. Собирается с силой. Я готовлюсь к удару, хотя и знаю, что ничего не почувствую.

Вдруг взвивается огонь, разлетаются камни, и стена падает. Вместо нее – небо. Серебряные вздрагивают и шарахаются; видимо, они решили, что началась атака. Мимо башни проносятся самолеты, пронзая мнимые облака. Я моргаю, не веря своим глазам. Я и не должна им верить. Это всё ненастоящее. Но выглядит потрясающе, реально до невероятности.

Но у меня нет времени глазеть.

Мы с Гарриком вскакиваем и гоним остальных. Мы бежим сквозь пламя – языки огня так близко, что кажется, мы вот-вот сгорим. Я содрогаюсь, хотя и знаю, что на самом деле их нет. Огонь отвлекает и пугает Серебряных, а мы тем временем можем выскочить в дверь и спуститься по лестнице.

Я возглавляю нашу цепочку, а Гаррик замыкает. Он машет руками, как танцор, создавая образы из пустоты. Пламя, дым, еще один залп. Все это не позволяет Серебряным пуститься в погоню – они прячутся от его иллюзий. Тишина расцветает во мне – облако смертельной силы, которая должна свалить двух Серебряных дозорных. Морри наступает мне на пятки, и я спотыкаюсь, но он хватает меня за руку и не дает свалиться через перила.