Глава 37

Касба дю Паради

Клеманс

По встревоженному лицу Элен, возвратившейся после целого дня поисков в горах, Клеманс сразу поняла, что случилось неладное. Она провела Элен с Этьеном в свой личный дворик и пошла за напитками и холодной водой.

Пока Элен с Этьеном вели поиски высоко в горах, Джек вместе с полицией обшаривали подножие гор там, где потерпел аварию автомобиль Тома и исчезла Беа. Полиция уже обшарила этот район, но Джек настоял на повторном обследовании. Прямо сейчас Джек принимал душ, а Флоранс прилегла отдохнуть.

Вернувшись во дворик, Клеманс застала Элен с Этьеном за беседой вполголоса.

– Нам необходимо поговорить с сестрой и ее мужем. – Несмотря на усталость и тревогу, Элен выглядела спокойной и собранной.

– Вы что-то нашли, да?

– Этьен нашел.

– Но не саму Беатрис? – (Элен покачала головой.) – Я сейчас приведу Флоранс и Джека, – сказала Клеманс.

С тяжелым сердцем она отправилась будить родителей Беа. У дверей их комнаты она в нерешительности остановилась, пытаясь понять, что именно мог найти Этьен, поскольку искренне волновалась за здравость рассудка Флоранс, которая была на грани нервного срыва.

Клеманс тихонько постучалась к ним в комнату. Дверь открыл Джек. Он растерянно приглаживал пятерней взъерошенные волосы. При виде Клеманс его зеленые глаза тревожно расширились. Флоранс стояла рядом с мужем.

– Они что, нашли нашу дочь? – спросил Джек.

Пытаясь скрыть волнение, Клеманс покачала головой, но, судя по отчаянию в глазах Джека, безуспешно.

Когда они втроем появились во дворике, Флоранс тут же бросилась к сестре:

– Что? Ради всего святого, вы что-то нашли?

Элен вынула из кармана голубой цветастый шарф. У Клеманс перехватило дыхание. Она хорошо помнила тот день, когда Беа купила его на рынке.

– Вам знаком этот шарф? – спросила Элен.

– Я не уверена, – замялась Клеманс. – Возможно, у меня просто неадекватная реакция. Здесь продается много подобных шарфов, но у Беатрис действительно было нечто похожее. Точно не знаю. Где вы его нашли?

– Шарф лежал в какой-то расщелине, вроде неглубокой пещеры.

– А можно посмотреть поближе? Тот шарф имел небольшой дефект, поэтому Беа купила его со скидкой, – сказала Клеманс и, когда Элен протянула ей шарф, сразу нашла, приглядевшись получше, то самое место, где рисунок не совсем совпадал. – Если отбросить вероятность того, что вся партия шарфов оказалась бракованной, то, боюсь, это шарф Беа.

Флоранс с поникшей головой съежилась на стуле. Элен опустилась перед сестрой на колени.

– Это невыносимо! – прошептала Флоранс. – Скажи, разве человек способен вынести такую крестную муку?!

– Флоранс, послушай меня! – вмешался в разговор Джек. – Возможно, это не такой уж плохой знак.

– Почему? – Флоранс вскочила с места, затем попятилась и наткнулась на стул. – Почему? Ради всего святого, может, вы прекратите твердить, что все будет в порядке?!

– Я не говорю…

– Нет! – перебила она мужа. – Нет! Перестань успокаивать меня. Перестань хвататься за соломинку.

– Я…

– Просто прекрати, Джек! – взвизгнула Флоранс. – Я больше не могу! Наша дочь лежит мертвая где-то там, в этой Богом забытой стране, а ты говоришь, что шарф – это хороший знак. Попробуй хоть раз в жизни посмотреть фактам в лицо. Джек, Беатрис умерла. Умерла, черт возьми!

Джек потянулся к руке жены:

– Успокойся, Флоранс!

– Не прикасайся ко мне! – Флоранс отшатнулась от мужа, ее голос дрожал. – Убирайся! Вы все убирайтесь! И к черту ваши банальные утешения! Разве вы не видите, что я уже реально схожу с ума!

– Джек, возможно, прав, – попыталась вмешаться Элен.

Однако Флоранс не желала ничего слушать. Ее лицо покраснело и исказилось от ярости, в глазах пылал безумный огонь.

– Вы понятия не имеете, каково это! Постоянно думать… думать, что кто-то причинил ей боль… Нашей прекрасной дочери… Джек, не исключено, что ее изнасиловал какой-нибудь вонючий отморозок! – Она всхлипнула, склонила голову и принялась причитать, раскачиваясь взад-вперед и завывая, как раненое животное.

Все на секунду притихли.

– Быть может… ее вообще никто не тронул, – произнес Джек, когда к нему вернулся дар речи.

– Прекрати! – Слезы градом катились по лицу Флоранс. – Сейчас же прекрати!

– Но почему это должно непременно означать, что она умерла? – Он попытался прижать жену к себе, но она вырвалась и, повернувшись, бросилась бежать.

– Джек, оставь ее, – ровным голосом сказала Элен. – Пусть придет в себя и немного успокоится без посторонней помощи.

Он растерянно заморгал, молча покачав головой, в его глазах блеснули слезы.

Клеманс ушла в дом и вскоре вернулась с бокалами и бутылкой бренди:

– По-моему, сейчас нам это явно не помешает.

Она налила каждому по полному бокалу и собралась уйти, чтобы оставить их в узком семейном кругу.

– Нет. Останьтесь, пожалуйста, – удержал ее Джек.

– Шарф вполне может быть знáком, что мы на правильном пути, – заметил Этьен. – Она была там. И возможно, до сих пор где-то неподалеку. Завтра мы вернемся туда и обшарим всю местность вокруг. Возможно, мы скоро ее найдем. Джек, главное – не терять надежду.

– Спасибо, Этьен, – охрипшим голосом отозвался Джек.

Элен дотронулась до руки зятя:

– Поверь мне. Я костьми лягу, но найду свою племянницу.

Когда стемнело, Ахмед объявил, что обед готов, но Флоранс так и не появилась. Джек отправился на поиски жены и, вернувшись ни с чем, растерянно пробормотал:

– Флоранс в комнате нет.

– У меня есть идея, где она может быть, – поспешила успокоить его Клеманс.

– Я схожу за ней, – сказал Джек.

– Нет. Возможно, будет лучше, если это сделает посторонний человек.

Джек повернулся и, прихватив с собой бутылку бренди, направился в свою комнату.

Клеманс, как и ожидала, нашла Флоранс в укромном уголке сада, где та смотрела на звезды. Женщины долго стояли в полной тишине.

– Прошу меня извинить, – в конце концов проронила Флоранс.

– Вам нет нужды извиняться. В вашем положении лично я стала бы рвать волосы на голове. Кричите, сколько душе угодно, – сказала Клеманс.

– Я так боюсь за дочь, – призналась Флоранс.

– Вы сейчас думаете о том, что случилось с вами во Франции. Я имею в виду изнасилование.

– Да.

Клеманс проглотила ком в горле.

– Я вас хорошо понимаю. Я никому не рассказывала, но это случилось и со мной тоже, – сказала она и, когда Флоранс удивленно вскинула на нее глаза, уточнила: – Меня изнасиловал отец. Когда мне было четырнадцать.

– Боже мой!

– Подобные раны не заживают. Да? Раны от унижающих вас страшных деяний.

Они снова замолчали и просто стояли, глядя на небо. Сестры по несчастью, пострадавшие от жестокости мужчин, хотя Клеманс и не осмелилась рассказать Флоранс все до конца. А та, терзаемая страхом за дочь,