кочевников — понятием засека[702]. Тем самым Московское государство возвращалось к практике, с помощью которой еще князья Киевской Руси со времен Владимира пытались удержать кочевников от нападения на их города, используя бревна и змиевы валы[703]. Против татар в 1518 году был воздвигнут защитный вал, который должен был не только отражать нападения с юга, но и действовать в обратном направлении, чтобы в случае возможных удачных набегов отрезать наступающим возможность обратного пути[704].

Но только в 1560‐х годах московское правительство разработало столь характерное для последующих столетий линейное строительство, которое предполагало соединение нескольких крепостей в километровые связанные между собой защитные валы для защиты от степных народов. Их защита и содержание лишь частично обеспечивались за счет налогов, взимаемых со всего населения. Остальная часть финансировалась за счет сборов, которые должны были вносить жители близлежащих поселений. С 1570‐х годов взимались засечные деньги, а служилых людей обязали следить за состоянием защитных линий[705].

Однако успешные татарские вторжения в 1630‐х годах выявили серьезные недостатки, анализ которых привел к строительству так называемой Белгородской засечной черты — укрепленной линии длиной более 800 километров, проходящей через Белгород и Воронеж сначала до Тамбова, а затем до Симбирска. Так, в середине XVII века строительство укрепленных линий временно достигло своего пика[706]. Длина вала, двадцатилетний период строительства, объем расходов и использование материалов и рабочей силы значительно превосходили все сооруженные прежде оборонительные линии. Сплошной крепостной вал сочетал естественные препятствия, такие как реки и болота, с возведенными крепостями, он состоял также из нескольких рядов рвов, срубленных деревьев и частоколов в сочетании с вынесенными вперед сигнальными башнями, а также включал многочисленные форты, оснащенные пушками. Он был выражением усиления Московского государства, которое в отличие от своих соседей — Османской империи и Речи Посполитой — располагало как силами, так и финансовыми средствами для защиты от пресловутых вторжений[707].

Земля, простирающаяся с московской стороны «внутрь» за этой укрепленной линией, быстро заселялась крестьянами из центральных русских земель, которые не в последнюю очередь должны были обеспечить снабжение военных сил, размещенных на валах[708]. Таким образом, новые укрепленные линии XVII века уже долгое время служили двум целям: защите центральных земель от набегов и уверенной территориальной экспансии на юг. Это стало еще более очевидным, когда в 1680‐х годах — спустя всего около трех десятилетий после завершения строительства Симбирской черты — она уже устарела и после строительства Сызранской черты была смещена на сотни километров на юг[709].

Мощное расширение империи с постоянно изменяющимися границами, обозначенными валами, все еще встречало незначительное сопротивление из‐за относительной малонаселенности районов. Картографы и инженеры смело продолжали представлять все новые и новые планы по продвижению. С созданием в 1650‐х годах Закамской линии (Закамской черты) российская экспансия впервые достигла границ территории расселения башкир. Обозначение этой засечной черты произошло от того, что правительство приказало построить ее, глядя с российской стороны, за рекой Камой, чтобы соединить Белый Яр на Волге с крепостью Мензелинск. Строительство этой линии стало проявлением обеспокоенности Москвы по поводу приближения западномонгольских кочевников — калмыков, которые, двигаясь на запад, нападали на степные народы и вместе с ногайскими татарами совершали набеги на российские поселения и города фронтира[710]. В течение примерно восьмидесяти лет правительство не решалось на дальнейшее продвижение Закамской линии, прекрасно понимая, что ее строительство уже позволило отрезать небольшие, пусть даже и незначительные области расселения башкир от башкирских центральных районов.

Но и без дальнейшего смещения границы российско-башкирские отношения на рубеже веков оставались напряженными из‐за растущего числа русских крестьян, поселившихся вследствие сооружения первой Закамской линии на исконных башкирских территориях[711]. Коррупция многих царских чиновников и прежде всего повышение налогов и других сборов при Петре I для увеличения государственных доходов и распоряжение об изъятии в пользу государства тысяч башкирских лошадей переполнили чашу терпения. Произошло несколько продолжительных башкирских восстаний, которые искали и находили поддержку у крымских татар, также исповедующих ислам[712]. С другой стороны, калмыки, между тем поселившиеся между Волгой и рекой Яик, предложили правительству подавить восстание башкир, с которыми они враждовали. Время от времени, однако, и они меняли фронты. Непрекращающиеся беспорядки и набеги крымских татар, ногайских татар, башкир, казахов, каракалпаков и калмыков на российские поселения заставили правительство почувствовать необходимость в масштабном решении «проблемы кочевников»[713].

Первый, решающий шаг был сделан Петром I. Его приход к власти, его огромные амбиции в отношении территориальной экспансии и не в последнюю очередь ускоренное принятие западноевропейского образа мышления, которое опиралось на идею о собственном цивилизаторском превосходстве, изменили прежнюю управленческую практику. Его указ 1694 года о возведении Царицынской сторожевой линии, отрезавшей сухопутную дорогу между обоими «коленами» крупных рек Дон и Волга, положил начало новой политике строительства крепостных сооружений. Завершенный в 1718 году 64-километровый вал из рвов, валов, частоколов, двадцати пяти застав и четырех крепостей не просто впервые объединил древнюю российскую традицию строительства засечных черт с западноевропейским военно-инженерным искусством. Прежде всего он разделил ногайских татар, живших севернее и южнее этой новой линии, и закрепил живущих севернее ногайских татар (исповедующих ислам кочевников, бывших некогда в союзе с Крымским ханством) на треугольнике между Царицынской линией, рекой Хопёр и Волгой. Кроме того, эта линия преградила калмыкам путь, по которому зимой они вели свой скот на расположенные к северу плодородные пастбища[714].

Несомненно, Петр I также стремился защитить северные земли российских поселений от набегов кочевников с юга. Кроме того, он намеревался сдвинуть Симбирскую линию еще на 600 километров на юг и включить в состав Российской империи новые территории[715]. Но строительство Царицынской сторожевой линии положило начало политике, которая, помимо обороны и экспансии, включала также цель реорганизации подвластных территорий для уже аннексированного, но не полностью покоренного населения в соответствии с российскими интересами. То, что новые границы при этом перерезали жизненные пути коренного населения, было частью плана.

Новое измерение: пространственная «ориентация» и колониальная политика

Оборонительные линии сооружались еще в Античности. Так, древние римляне строили валы, чтобы защитить себя от вторжений «варварских племен». С конца XVII века совершенствование метода осады, развитие артиллерии и военно-инженерного искусства во всей Европе привели к внедрению бастионного строительства крепостей. Форты (также именуемые бастионами), выступающие за линию крепостного вала, теперь позволяли видеть пространство непосредственно перед валом — преимущество, которого были лишены защитники с позиции бруствера. В ходе этого развития линейное строительство на рубеже XVIII века достигло