— Кажется, да.

— Чаще всего глаза говорят: «На чем бы подзаработать?» Кактам в Олд Оркарде дед называл этих артистов?

— Бродячие бизнесмены? Бродячие торговцы.

— Во! Именно! — Глаза Джинелли загорелись. — Бродячийбизнес. Отлично! Я искал человека, готового на такой бизнес. Эти ребята вкурортных городах фланируют, как проститутки в поисках клиента. Больших дел уних почти не бывает, они все время на ходу, и в общем, толковые… Только обувь уних не та, понимаешь. Рубашечки — неплохие, плащики от Пола Стюарта, джинсы впорядке, а посмотришь на корочки, и они тебе словно говорят: «К вашим услугам.Могу выполнить дело». Проституток выдают обычно блузки — всегда из районовоговолокна. Им приходится растолковывать, что лучше такие не носить.

— В итоге, увидел человека. Разговорился с ним. Сидели с нимна скамеечке возле публичной библиотеки — симпатичное место — и все обговорили.Пришлось повысить оплату, поскольку, сам понимаешь, время поджимает, некогда сним деликатничать. Но парень был такой голодный, что я решил ему довериться.Тем более на короткое время. А для таких ребят долгие задания не существуют.Для них это все равно, что учить в школе историю и алгебру.

— Сколько ты ему заплатил?

Джинелли помахал ладонью.

— Я тебе дорого обхожусь, — сказал Билли. Он невольно сталговорить тем же тоном, что и Джинелли.

— Ты мой друг, — сказал Ричард с неожиданной теплотой вголосе. — Потом рассчитаемся как-нибудь, если ты сам захочешь. Я просторазвлекаюсь. Приключение, понимаешь. Потом можно написать сочинение «Как япровел летние каникулы». Но у меня уже во рту пересохло, а впереди еще долгаяистория, а потом делом займемся.

— Продолжай.

Парень, которого Джинелли подцепил, назвался ФрэнкомСпартоном. Сказал, что учится в Университете Колорадо, а пока что проводитканикулы. Однако Джинелли прикинул, что ему лет двадцать пять, староват длястудентика. Впрочем, это не имело значения. Джинелли хотел, чтобы Фрэнкотправился на проселок, где он оставил арендованный «Форд», а затем установилнаблюдение за цыганами, когда те уедут. Спартон должен был позвонить ему вмотель и сообщить, где они устроят ночлег. Джинелли не думал, что они уедутслишком далеко. Когда тот будет звонить в мотель Бар Харбора, пусть позоветДжона Три. Спартон все записал и получил шестьдесят процентов наличными отдоговоренной суммы. Заодно забрал ключи от машины и крышку распределителя.Когда Джинелли спросил его, сможет ли он приладить крышку распределителя,Спартон с улыбкой автомобильного вора ответил, что как-нибудь справится.

— Ты его подвез туда к машине? — спросил Билли.

— На то, что я плачу ему, и на попутке доберется, Уильям.

Джинелли поехал в мотель в Бар Харборе и снял номер подименем Джона Три. Хотя было два часа пополудни, он успел взять последнийсвободный номер на ночь. Клерк вручил ему ключ с таким видом, словно оказалгигантскую услугу. Летний сезон набирал силу. Джинелли вошел в комнату,поставил будильник на шестнадцать тридцать и вздремнул, пока часы не зазвонили.Затем отправился в аэропорт.

В десять минут шестого там приземлился маленький частныйсамолет, возможно, тот же самый, что доставил Фандера из Коннектикута. Из неговышел «коллега по бизнесу» и выгрузил один большой пакет и три поменьше.Джинелли вместе с ним водрузил большой груз на заднее сиденье «Новы», а те, чтопоменьше — в багажник. Человек улетел. Джинелли не стал ждать, пока самолетвзлетит, а отправился в мотель, где проспал до восьми часов, когда его разбудилтелефон.

Это был Фрэнк Спартон, звонил он с заправочной станции«Тексако» в городе Банкертон, — сорок миль к северо-западу от Бар Харбора. Врайоне семи часов, сообщил Спартон, цыгане свернули на поле за пределамигородской черты. Похоже, что они с ночлегом заранее все уладили.

— Видимо, Старберд постарался, — заметил Билли. — Он у нихчто-то вроде администратора.

Голос Спартона звучал несколько неуверенно и встревожено.

— Ему показалось, что его засекли, — сказал Джинелли. — Онехал за ними, а это было ошибкой. Кто-то там повернул обратно подзаправиться, аон не заметил. Ехал себе со скоростью сорок миль, и вдруг пара универсалов ифургон — громыхают навстречу. Получилось так, что он оказался не в хвосте ихкаравана, а где-то посередине. Глянул в боковое окно, а там из фургона смотритстарик без коса и машет ему пальцем, вернее, не столько машет, сколько какое-тозаклинание делает. Говорю буквально со слов этого парня, Уильям. Так и сказал:«Какое-то заклинание пальцем делает».

— О, Боже! — пробормотал Билли.

— Тебе в кофе подлить?

— Нет… впрочем, налей.

Джинелли подлил ему порцию «Чиваса» в чашку и продолжил своюисторию. Он спросил Спартона, не была ли там на фургоне нарисована женщина сединорогом. Да, была. Женщина и единорог.

— Боже мой, — снова сказал Билли. — Ты уверен, что они егомашину засекли? После того, как погибли собаки, они могли обыскать все вокруг инайти «Форд». Теперь его узнали.

— Так оно и было, — мрачно сказал Джинелли. — Он дал мненазвание дороги, на которой цыгане находились — Финсон Роуд, и номер шоссе, скоторого они туда свернули. Попросил остатки денег положить в конверт на егоимя в мотеле. «Извини, смываюсь», — сказал он, и я его не осуждаю.

Джинелли покинул мотель в машине «нова» в восемь пятнадцать.Пересек черту, разделяющую Бакспорт и Банкертон в девять тридцать. Спустядесять минут миновал заправочную станцию «Тексако», которая на ночь закрылась.Возле нее стояло порядочно автомашин для ремонта и для продажи. В дальнем концеряда увидел арендованный им «Форд», проехал дальше, развернулся и направилсяобратно.

— Я так дважды покрутился, — сказал он. — Никогда прежде небыло у мена подобного чувства. Короче, я проехал подальше и вернулся пешком.

— И что?

— Спартон находился в машине, — сказал Джинелли. — Сидел зарулем. Мертвый. Дырка во лбу как раз над правым глазом. Крови немного. Мог бытьи сорок пятый калибр, но не думаю. Крови на сиденье рядом с ним не было вообще.То, что его убило, навылет не прошло. Сорок пятый калибр прошивает насквозь,оставляя позади дыру с консервную банку размером. Я думаю, он был убит изрогатки шариком от подшипника. Тем самым, чем их девка стреляет. Может, она этои сделала.

Джинелли замолчал, некоторое время размышляя.

— У него на коленях лежала мертвая курица, взрезанная ножом.Кровью на лбу у Спартона было написано одно слово. Возможно, кровью этойкурицы, но, сам понимаешь, лабораторный анализ я сделать не мог.