—Вы, наверное, нераз задавались вопросом, почему ядосих пор невызвал целителя, чтобы излечить эту травму,— произнес он. Яиздал неопределенный звук, который можно было принять засогласие, хотя насамом деле таким вопросом явовсе незадавался. Я, собственно, инезнал, что такое возможно. Жрец, очевидно, говорил оцелительской магии?

—Это мое наказание,— продолжил он.— Эпитимия, наложенная нашими старейшинами. Мне запрещено лечение магией, запрещено иметь слуг, запрещено даже просто покидать территорию храма,— онвздохнул.— Яблагодарен, что сослали меня именно сюда, вБроннин. Нонаказание есть наказание, даже если для него выбрано столь светлое место.

Что ж, это многое объясняло.

Жрец ничего несказал про одиночество, номне показалось, что оно угнетало его даже сильнее, чем все остальное. Неудивительно, что онтак уцепился завозможность общения сабсолютно незнакомым человеком— тоесть мною— иготов был часами отвечать намои вопросы.

—Наказание зачто?— спросил я.

Жрец покачал головой.

—Это между мной ибогиней.

Пусть так, настаивать янесобирался.

Посаду пронесся порыв ветра, непривычно холодный. Яневольно поежился, чувствуя, как тело покрывается гусиной кожей, итут жеудивился своей реакции— прежде холод никогда меня небеспокоил. Поднял взгляд наверх— там все так жесияло летнее солнце, небо было голубым ибезоблачным.

—Вытоже это ощутили?— негромко спросил жрец инамой кивок продолжил:— Это значит, что Небесные Лисы ушли.

—Тоесть как? Нофестиваль еще продолжается!

Жрец поджал губы инесколько мгновений молчал.

—Намоей памяти такого еще неслучалось, новхрониках подобное упоминается. Это предзнаменование великого зла. Первый признак черной тени, что скоро накроет все человечество.

Япоморщился. Светлейший был приятнейшим человеком сэнциклопедическими знаниями, великолепной памятью иумением рассказывать так, что можно было заслушаться. Нобыла унего, намой вкус, чрезмерная склонность кдраматизму, исегодня она проявилась отнюдь невпервые.

—Аболее рациональных объяснений уподобного события нет?

—Есть, конечно,— жрец вздохнул, неодобряя мой скептицизм.— Рациональное объяснение состоит втом, что присутствие Небесных Лис потребовалось где-то вдругом месте. Если желаете, можете верить, что это всего лишь совпадение.

Япожал плечами. Изнаших ежедневных бесед яуже успел сделать вывод, что жрец всерьез ожидал, будто вскором времени произойдут грандиозные итрагичные события, иподводил под свое ожидание различные обоснования, которые лично мне казались притянутыми зауши.

Вгородскую резиденцию явернулся уже вечером, акогда полностью стемнело, поднялся насмотровую площадку.

После того первого раза, когда мысЗайном поочереди смотрели втелескоп, явозвращался сюда каждую ночь. Икаждую ночь наблюдал зачерными лисами-призраками, идущими кгороду, садящимися уего стен итерпеливо ждущими. Каждую ночь, кроме сегодняшней. Куда быяниповорачивал трубу телескопа, черных лис больше небыло. Нигде.

Заспиной раздались легкие шаги, яповернулся инаклонил голову вприветствии.

—Дана Юстина.

—Дан Рейн,— она улыбнулась, потом указала нателескоп.— Икак вам ненадоело сним возиться?— акогда япожал плечами, продолжила:— Хотя мой муж тоже любит всякие алхимические штуки…

Заэтим последовало несколько минут обязательного светского разговора ниочем— скаждым разом уменя получалось участвовать внем все лучше илучше— идана Юстина перешла, наконец, ктому, ради чего иподнялась наверх. Перешла, конечно, будто невзначай, упомянув, что сестра ееслужанки видела меня втой жегостинице, что иклановцев Дасан, икак жаль, что они остановились напостоялом дворе, аневрезиденции, где ихприняли бы, как дорогих гостей, икакое, интересно, уменя сложилось оних впечатление…

Когда яувидел дану Юстину впервые, она показалась мне хорошенькой, нослегка пустоголовой кокеткой. Нопотом была вторая встреча. Итретья. Ичетвертая. Искаждой изних явсе лучше понимал, что замаской «милой пустышки» прятались холодный умирасчет, достойные императорского советника. Дана Юстина знала все обо всех, собирала слухи ипросеивала их, отделяя зерна истины отшелухи мнений. Ее«глаза» были раскиданы, как минимум, повсем корневым владениям, авозможно, что ивомногих других местах,— все эти «сестры служанок», «матери кучеров», «дальние кузены» и«неожиданно встретившиеся богомольцы».

Собственно, ябынеудивился, если быузнал, что вклане аль-Ифрит дана Юстина отвечает засбор информации снемалой шпионской сети иотсылает дану Хеймесу еженедельные доклады ссамыми важными сведениями.

Что ж, яневидел причин скрывать то, чему стал сегодня свидетелем.

Дана Юстина выслушала меня совсеми теми эмоциями ивосклицаниями, которые можно было ожидать, приняла амулет Гедена, согласившись, что моя идея этот амулет забрать, дабы недать разгореться драке, была вполне правильной, апотом неожиданно перевела разговор насовсем другое.

—Яслышала, что оказавшись внашем благословенном Броннине, вы, дан Рейн, стали проявлять исключительную набожность. Каждый день ходите вхрам, проводите там немало часов,— право, подобное благочестие такая редкость среди нынешней молодежи!

Яудержался оттого, чтобы нахмуриться, ноедва-едва. Отчего-то ееслова показались мне непохвалой, как можно было ожидать, апредупреждением.

—Кто лучше, чем жрец, может рассказать одеяниях аватаров исвятых?— отозвался я, пытаясь понять, почему дана Юстина перевела вот так тему разговора.

—Конечно, конечно,— она согласно закивала.— Выведь заметили, как замечательно поставлена унашего нового жреца речь? Сразу чувствуется ипорода, истоличная выучка.

—Новый? Онздесь недавно?

—Всего пару недель. Нотакой милый молодой человек! Даже неверится,— она понизила голос дотеатрального шепота,— неверится, что его поймали споличным идолжны были сослать наГраницу, итолько заступничество некоторых людей изменило приговор.

—Поймали споличным,— повторил я.— Что онсовершил?

—Состоял вбелой секте.

Ееслова оказались такими неожиданными, что явздрогнул. Этот приятный, культурный, общительный человек сгрустными глазами был сектантом? Одним изтех, кто, неколеблясь, убил быменя зато, что яникак немог изменить— замое демоническое наследие?

Дана Юстина положила тонкую ладонь мне наплечо.

—Вам стоит быть осторожней, Рейн.

—Ноесли онсектант, почему его впервую очередь нелишили сана? Почему позволили оставаться жрецом?

Дана Юстина вздохнула.

—Церковь нелюбит обэтом упоминать, нобелые секты зародились внутри ееструктуры идосих пор именно жречество является самой благодатной почвой для новых рекрутов. Церковь построена вокруг идеи выживания человечества, абелые секты доводят эту идею дологического завершения, уничтожая все, что кажется импредставляющим угрозу. Так что молодой жрец, попавший всети белых сектантов, для Церкви достаточно частое событие. Иесли такой жрец, будучи пойман, выказывает должное раскаяние иготовность отринуть ложное учение, если заего спиной стоят влиятельные родичи или иные покровители, тосан ему оставляют, хотя переводят на анприйнито…