— Ориентир мостик, прямо на него смотри, потом смещай взгляд правее. Видишь?

С Карата сонливость тут же ветром сдуло, в поле зрения попало разноцветное пятно — все оттенки красного и оранжевого. Такого богатства красок в оптике он никогда до этого не наблюдал. Экран камеры всего ничего, да и картинку она дает слабую, зато в тепловом диапазоне, и подсветка ей не требуется.

Действительно хитрая.

Это и правда не пойми что, тем более детали трудно рассмотреть из-за переплетения веток. Вроде ненормально вытянутого панциря черепахи, а под ним ноги, слишком много ног. Вот только как панцирь может сгибаться и разгибаться? Он ведь твердым должен быть, а по нему будто волны перекатываются.

Похоже, но не панцирь.

Картинка полный отстой, и половину не разглядишь. Но Пастух прав, это никоим боком не походит на элитника или другую тварь. Тут явно что-то невообразимое.

Странное существо добралось до канала, и Карат только сейчас сумел оценить размеры монстра. Они его впечатлили столь сильно, что едва не присвистнул. Скреббер склонился к воде и начал заниматься чем-то непонятным.

Пастух пояснил:

— Лакает, зараза. Ох и пьет, а я-то понять не мог — почему в канале так мелко. Рогоз на глубине не растет, это всякий знает. Вот этот гад и выдул все, цистерна ходячая.

— Да ну, целый канал и стадо таких тварей не вылакает.

— А ты посмотри как работает, он точно до дна решил его осушить. Мелиоратор хренов…

Присосался и правда на совесть, даже через переплетение веток можно разглядеть, как сильно волнуется поверхность воды, да и всплески слышно.

— Ты его хорошо видишь? — спросил Карат.

— Да вроде норма.

— А я ничего не пойму. Скажи словами его описать, не опишу.

— Да и какая разница, мы не любоваться на него приехали. Верь, что насмотришься на дохлого, вера нашему брату жить помогает.

— Броня на нем есть? Кость или еще что-то? Винтовкой возьмем?

— Сомневаюсь. Не представляю куда тут стрелять.

— Головы нет?

— Да там хрен поймешь. Что-то должно быть обязательно, ведь должен же он чем-то думать.

— А чего Рэма не будим?

— Отдыхать ему надо, просил только при крайней нужде поднимать. Скреббер нас не трогает, просто водичку пьет, ты про него кино снимаешь, я просто любуюсь. Не вижу крайней нужды, так что сидим как сидели и ждем, что дальше будет.

— Попьет и уйдет назад.

— Ну тогда кино закончится.

Проснулся Карат когда Солнце Улья поднялось высоко, дело явно приближалось к полудню. Но почему-то не выспался, в сон клонило.

Хотя что значит почему? Сам ведь под впечатлением после созерцания скреббера проворочался не один час. Надо было пересилить себя и отключиться быстро, тогда бы успел отдохнуть полноценно. Баранов там посчитать, или представить, что на дворе поздняя осень, а ты бурый медведь.

И проснулся не самостоятельно — Рэм разбудил. Командир, склонившись над открывшим глаза Каратом, сухо произнес:

— Поешь, потом вместе с Волей на разведку. Гранатомет возьмешь, автомат здесь оставь, он тебе вряд ли поможет.

Нормальное такое пробуждение. Едва продрав глаза узнать, что придется выдвигаться в место, где шастает монстр, против которого автомат — не более чем устройство для нежной щекотки. Да и на гранатомет надежды не сказать, чтобы много. Недурственная штука, с этим не поспоришь, вот только скреббер немаленький, где у него уязвимые места — неизвестно. А «труба» перезаряжается не так быстро как хотелось бы.

Бойцы выглядели уставшими и грязными. Запас воды ограничен, расходовать на умывание нельзя, а в доме, скажем так, не прибрано, везде есть куда вляпаться.

А уж как вездесущая едкая пыль достала — слов нет.

Спросонья еда в горло не лезет, тем более если закидываться всухомятку. Но Карат себя переборол, ведь неизвестно когда выпадет следующая возможность перехватить.

Среди присутствующих не увидел пары ребят и вспомнил, что Пастух рассказывал о планах Рэма устроить еще одну наблюдательную точку, чуть в сторонке. Так что теперь за недостроенными зданиями следят с двух позиций, что увеличивает возможности отряда.

А теперь еще разведка выдвинется, так сказать, для изучения охотничьих угодий с кратчайшей дистанции.

Как же не хочется туда идти — слов нет передать. Хватило того, что ночью увидел, приближаться к такому нет ни малейшего желания.

— Всего две гранаты берешь? — спросил Рэм, когда Карат доложил о готовности.

— А ты всерьез веришь, что мне позволят выстрелить три раза?

— Всякое в жизни бывает, но идти тебе, сам решай. Повторяю задание. Перебираетесь на другую сторону канала, смотрите следы, делаете фото, не затаптываете, оцениваете, как часто наш клиент там появляется. Далее проникаете в ближайший дом, изучаете его на предмет использования в качестве укрытия. Если подходит, оборудуете наблюдательную точку и ждете дальнейшие указания. Не высовываться, не шуметь, при малейшем намеке на угрозу прячьтесь или, по возможности, уходите за канал. И съемка, съемка, съемка: везде, всегда и со всех возможных ракурсов снимаете кино и фотографируете. Ничего не упускайте, ни одной его какашки. Вопросы есть?

— Всего один — есть шанс, что мне за этот фильм дадут «Оскара»?

— Вряд ли, но обещаю, что по возвращении в Полис премирую рекомендательным письмом для поступления в школу имени Петросяна или клоунское училище. Еще вопросы есть?

— Ты точно не знаешь, где у него уязвимые места?

— Точно Карат, точно. Нет у нас спецов по скребберам. Их нигде нет, разве что на дальнем юге, за Песочными Часами, но они не очень-то делятся своими секретами.

— У нас есть два «Агленя»[25], пусть Воля возьмет один, от его автомата там толку не больше чем от моего.

— Вы туда не воевать идете.

— А зачем тогда приказал мне «трубу» брать?

— Ладно, надоело с тобой спорить, пусть берет что угодно.

* * *

Мостик, перекинутый по трубе, был дико ржавым, но все еще крепким, перебрались без риска сверзится в застоявшуюся неприятно попахивавшую воду. Непонятно, что ужасный скреббер нашел в таком питье.

Да кто же его знает, может для этих загадочных тварей оно слаще всего на свете.

Следы впечатляли многочисленностью и все той же непонятностью. Невозможно определить форму стоп, оттиски самые разные. Местами в землю будто ломом тыкали, и тут же рядом вмятины от чего-то похожего на футбольный мяч, а дальше какие-то невразумительные линии и дуги. Никакого порядка, последовательности, определенности — полнейший хаос.