«Огорчение» — мягко сказано. В детстве Лэнгдон перепугался,впервые увидев «рогатого Моисея» — знаменитую статую работы Микеланджело,установленную в базилике Сан-Пьетро-ин-Винколи.

— Я упомянул Моисея, чтобы наглядно показать, какединственное недопонятое слово может изменить многое.

«Уж я-то это знаю», — подумал Лэнгдон, усвоивший этотурок несколько лет назад. «SanGreal» — «Святой Грааль». «SangReal» —«Королевская кровь».

— В случае с масонской пирамидой, — продолжилБеллами, — кто-то однажды услышал про «легенду», и слово закрепилось. Ноего неверно истолковали, как произошло и с «талисманом». — Архитекторулыбнулся. — Язык порой очень ловко скрывает истину.

— Верно, но я не вполне вас понимаю.

— Роберт, масонская пирамида — это карта. У всякойкарты есть легенда — ключ, помогающий ее прочесть. — Беллами взялквадратный сверток. — Неужели вы не понимаете? Навершие и есть легендамасонской пирамиды — ключ, который открывает тайну самого могущественногоартефакта на свете… карты, указывающей путь к величайшему сокровищучеловечества — утраченной мудрости веков.

Лэнгдон не нашелся с ответом.

— Вынужден вас огорчить, — сказал Беллами. —Вот она — легендарная масонская пирамида, скромный камень с золотым навершием.Такой высокий, что до него может дотронуться сам Господь… и просветленныйчеловек.

На несколько секунд оба замолчали.

Лэнгдона, увидевшего пирамиду в новом свете, неожиданноохватило волнение. Он опять посмотрел на гравировку.

— Но этот шифр… слишком…

— Прост?

Лэнгдон кивнул:

— Почти каждый может прочесть надпись.

Беллами улыбнулся и протянул Лэнгдону листок бумаги икарандаш.

— Так, может, вы нас просветите?

Лэнгдону не хотелось предавать доверие Питера, но, учитываяобстоятельства, это было меньшее из зол. Столь примитивно зашифрованная надписьвряд ли указывала на какой-либо тайник… тем более на тот, где якобы хранилосьодно из величайших сокровищ в истории.

Лэнгдон взял у Беллами карандаш и постучал им по подбородку,глядя на простейший код, который можно было разгадать в уме. И все же профессоррешил не рисковать — на бумаге вернее. Он прилежно склонился над столом изаписал на листке обычный дешифровальный ключ масонского шифра: алфавит,вписанный в четыре решетки — две с точками и две без. Каждая буква находилась всобственном «кармане», или «ячейке», уникальной формы. Эта форма и указывала нанужный знак. Проще не придумаешь.

Лэнгдон перепроверил алфавит: все было правильно. Чтобырасшифровать надпись на пирамиде, следовало отыскать на решеткахсоответствующие ячейки и выписать на листок стоящие в них буквы.

Первый значок был похож на галочку или стрелку «вниз».Лэнгдон быстро нашел ячейку такой формы на третьей решетке — в ней стояла буква«S».

Следующий символ представлял собой квадрат с точкой и безправой стороны: эта форма соответствовала букве «O».

В пустой квадратной ячейке стояла буква «E».

SOE…

Лэнгдон работал все быстрее и уже через несколько секунддешифровал все имеющиеся символы. Посмотрев на готовую надпись, онразочарованно вздохнул.

«На „эврику“ не тянет…»

Беллами едва заметно улыбнулся:

— Как вы знаете, профессор, Мистерии древностиоткрываются только просветленным.

— Верно… — кивнул Лэнгдон и нахмурился.

«Похоже, я к ним не отношусь».

В подвале штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния,работали над тем же самым шифром. Нола Кей, старший аналитик СБ, сидела замонитором высокого разрешения и внимательно разглядывала фотографию, которуюдесять минут назад прислала директор Сато.

«Это что, шутка такая?»

Впрочем, сегодня ЦРУ было не до шуток, да и директор начистолишена чувства юмора. Ответственная секретная работа во всевидящей Службебезопасности открыла Ноле глаза на закулисный мир власти. Однако за последниесутки ее представления о тайнах влиятельных людей совершенно перевернулись.

— Да, директор, — сказала Нола, придерживаятелефонную трубку плечом. — Надпись действительно представляет собоймасонский шифр. Но если его дешифровать, выходит какая-то абракадабра, наборслучайных букв.

Она еще раз взглянула на получившийся квадрат.

— Нет, должен быть какой-то смысл, — упорствовалаСато.

— Только если существует второй уровень кодирования, окотором я не догадываюсь.

— Что можно сделать?

— В основе матрицы лежит решетка, так что я попробуюшифр Виженера и прочее в том же роде, но никаких гарантий дать не могу,особенно если при кодировании использовалась схема одноразовых блокнотов.

— Сделайте все возможное. И быстро. А что срентгеновским снимком?

Нола подъехала на стуле ко второму монитору, на экранекоторого был обычный снимок чьего-то портфеля. Сато запросила информацию понебольшой пирамидке, лежавшей в квадратной шкатулке. Двухдюймовые предметыредко становились делом государственной важности — если только не былиизготовлены из обогащенного плутония. Впрочем, материал этой пирамидки тожевызывал немало вопросов.

— Оптический анализ дал однозначные результаты, —сказала Нола. — Плотность вещества — девятнадцать целых три десятых граммана кубический сантиметр. Пирамида сделана из чистейшего золота.

— Это все?

— Нет, мэм. Сканирование показало, что на поверхностизолотой пирамиды есть незначительные неровности. Скорей всего это гравировка.

— Правда? — с надеждой переспросила Сато. — Ичто там написано?

— Пока не знаю. Текст едва различим — я пытаюсьулучшить изображение при помощи фильтров, но разрешение снимка слишкоммаленькое.

— Ладно, работайте дальше. И позвоните, если что-тоузнаете.

— Хорошо, мэм.