Он не знал, что будет дальше, ведь те, кто хотел ее убить, все еще на «Посейдоне». Помнил он и о том, что Ноэль все равно не останется с ним, рано или поздно ей придется улететь домой. Но прямо сейчас это казалось далеким и неважным.

Она осталась в живых, когда должна была умереть. И это было первым в жизни Оудена настоящим чудом.

Он нашел ее… нашел на дне бесконечного океана! Ноэль не могла поверить в это до конца даже теперь, когда она лежала в постели, защищенная, со всех сторон окруженная друзьями.

Она восстанавливалась быстро, как и полагалось хилеру. Она видела: капитан и Рале опасаются, что она впадет в кому, как Триан. Но это они зря. Она ведь толком не дралась и энергию тратила только на самосохранение! Да, самостоятельно она не смогла бы освободиться, и она до сих пор думала о том, где была, с содроганием. Но для ее тела это ничего не меняло, как только исчез поражающий фактор, все зажило.

Впрочем, ей нравилось то внимание, которым ее окружили. Поднявшись с ней на борт, Оуден первым делом нашел капитана. Он опасался своих товарищей и не скрывал этого. А уже капитан связалась с местным советом и потребовала объяснений.

Вот только объяснений у совета не было. Похоже, никто из людей даже не догадывался о планах меров. Для полной уверенности в том, что они не врут, здесь остро не хватало Альды, но даже без телепатки Ноэль чувствовала: они действительно шокированы.

Так что возле ее кровати было людно. Здесь собрались все оставшиеся на борту члены экипажа «Северной короны», Мерсер Нил, глава полиции Тео Скаут, Джованна Пилар, осмотревшая Ноэль, и, конечно, Оуден. Других меров не было – их не звали. Нужно было срочно понять, как вообще строить с ними отношения после такого. Просто исключить меров из общества нельзя, они – грозная сила, да и не все они участвовали в заговоре. Но как тогда поступить?

– Я не понимаю, зачем им могло такое понадобиться! – возмущался Мерсер Нил. – Зачем вообще убивать кого-то из вас, если вы все равно улетите!

– Не кого-то, – покачала головой капитан Лукия. – Нападение было совершено только на Ноэль. Это связано с тем, что она знает…

– Боюсь, в этом виноват я, – печально улыбнулся Оуден. – Хотя уж точно не по своей воле!

Он рассказал им все – и про открытие, совершенное Ноэль, и про то, что говорил ему Феррис. Кое-что из этого и для Ноэль стало откровением, она ведь не знала, что происходило на корабле в ее отсутствие. Она уже была на дне океана… Но теперь это осталось позади, и она заставила себя отстраниться от страха, чтобы еще раз обдумать ситуацию.

На первый взгляд, версия Оудена звучит гладко. На второй – что-то не сходится. Поэтому пока остальные спорили, совершенно забыв про нее, Ноэль взяла со столика свой планшет, принесенный Рале. Лаборатория сейчас была в другой стороне, на значительном расстоянии, однако показания датчиков, размещенных там, все еще выводились на ее компьютер. Именно с их помощью Ноэль надеялась проверить свою теорию, сначала появившуюся смутной идеей, а теперь постепенно набиравшую силу.

– Я не думаю, что они хотели убить меня, лишь бы я ничего не сказала про мутацию, – заявила она, не слишком вежливо прерывая тянувшийся до этого разговор. Но и вести разговор без ее участия прямо возле ее кровати тоже было не очень вежливо! – Наши беседы с Оуденом и даже анализ его крови тут ни при чем.

– Почему? – удивился Рале. – Все ведь сходится!

– Все – да не все. До того, как на меня напали, я сообщила Оудену только предварительные выводы. Феррис рассказал ему куда больше! Зачем болтать, если они пошли на такие меры, чтобы сохранить тайну?

– Так ведь он болтал со мной, а я – один из них, – напомнил Оуден.

– Не думаю, что это такой уж ценный аргумент для Ферриса. Он рассказал тебе о том, что сделал с твоей семьей! Разве можно после такого ожидать доверия и верности? Он понимал, что ты из чистой мстительности можешь пойти и рассказать все капитану Лукии, даже если я умру. Да и потом, эта ваша мутация… Ну, прозвучит ужасно, но это ваша проблема. Для космического флота она значит не так уж много.

– Это верно, – подтвердила Лукия. – Для космического флота важна польза, которую приносят меры, а не их эмоциональный комфорт. Пользу они при этом приносят до конца своей жизни. Знание про мутацию не стало бы препятствием для сотрудничества.

– Вот и я о том, – указала Ноэль. – Посмотри, как он говорил с тобой… Он давил на больное, рассказал тебе про твою мать, про отца, про то, как ушел безнаказанным… Он хотел, чтобы ты обязательно дослушал его.

– Зачем ему это? – растерялся Оуден.

А вот капитан Лукия поняла сразу:

– Чтобы вы не ушли раньше времени и не помогли Ноэль. Все эти откровения на самом деле были отвлекающим маневром. Вам было дозволено уйти, только когда Ноэль сочли мертвой. О том, что хилер способен выжить на дне океана, они не знали и знать не могли.

Это лишь означало, что они намерены были оставить Оудена в живых. Почему нет? Если Феррис действительно затаил такую обиду на его мать, он не отказался бы помучить ее сына, раз есть шанс. Но это так, побочный эффект, главная цель была другой…

Сказать об этом Ноэль не успела: обостренный слух хилера уловил тяжелые шаги в коридоре. Слишком тяжелые, чтобы быть человеческими. Да и от остальных это не укрылось, в неведении до последнего оставались разве что члены совета.

А потом дверь открылась, и на пороге оказался мер в доспехах. Это мог быть кто угодно из них, однако Ноэль сразу поняла, что перед ней Феррис. Он это начал – он и должен был довести до конца. За его спиной маячили еще два мера, их она знала, они были среди напавших на нее в трюме. Однако главную опасность представлял собой их лидер, они просто подчинялись ему.

Он пришел, чтобы напасть. Ноэль не обладала звериными инстинктами Триана, но ей и своих хватило. Из-за шлема она не видела взгляд Ферриса, но кожей чувствовала его на себе. Он понимал, что безнаказанным не уйдет, и ему было все равно. Судя по тому, что рассказал Оуден, старшему меру и так недолго осталось. Но его первоочередной задачей было забрать с собой в могилу Ноэль, а остальное – пусть хоть пламенем горит!

Поэтому говорить с ней он даже не пытался, единственным способом преуспеть для него был эффект