здесь достаточно мягкое, они не разбились при столкновении, а сцепились.

– Но это не должно было сделать их единым островом, – заметил Киган. – Это сделало бы их большим куском хлама! Откуда здесь земля?

– А откуда земля на Земле? – с видом чеширского кота поинтересовался Триан.

Пока ее спутники злобно косились друг на друга, Альда спрыгнула на остров и осторожно коснулась рукой серо-коричневой земли, покрывавшей его. Земля была плотная, влажная – на первый взгляд, отменная, такая и для сельского хозяйства подойдет! Легкий запах, витавший над островом, показался Альде знакомым, он и стал финальной подсказкой.

– Это водоросли!

– В точку, – кивнул Триан. – Их в воде много. Похоже, это часть их жизненного цикла: отжив свое, они не остаются, где росли, их смывает течением. Некоторое время они дрейфуют в океане. При нормальных условиях они или съедаются здешними рыбами, или оседают на дне.

– Но отсеки «Искателя» дали им каркас, за который можно цепляться. – Киган тоже перепрыгнул на остров.

– Не только это. Водоросли цеплялись и за нижнюю часть острова, удлиняясь, пока не добрались до дна. В итоге мы имеем эффект якоря, удерживающего остров на месте.

А такая стабильность – это предсказуемые погодные условия, смена дня и ночи… Все, что нужно, чтобы здесь была жизнь! Судя по состоянию этих деревьев, некоторые из них росли десятилетиями. Левиафан не уничтожил их, он их принял!

Этот остров был достаточно большим и развитым, чтобы стать людям новым домом, не хуже «Посейдона». Правда, люди и его могли испортить, но это уже другая история.

– Не понимаю, почему колонисты его не обнаружили? – удивилась Альда. – Он же на виду!

– Потому что боялись. У них эта зона красным на основной карте отмечена.

– Но чего здесь бояться?

– Здесь произошло первое нападение ящеров, – напомнил Триан. – У людей были основания полагать, что логово ящеров находится где-то в этом районе. А с учетом того, что весь Левиафан казался им одинаковым, не было смысла сюда возвращаться. Они ведь не знали, что могут найти.

– Мой внутренний натуралист восхищен, – хмыкнул Киган. – Но если корни десятилетиями прорастали через отсеки, толку от деталей уже не будет. Для нас затонувшие двигатели куда перспективней!

Триан с готовностью кивнул – а такая готовность с его стороны не сулила ничего хорошего. Значит, сейчас опять Кигана куснет.

Предположение Альды тут же подтвердилось:

– Если говорить о починке ведра с гордым названием «Посейдон», то да. А если говорить о спасении всей этой колонии, то я бы на острове еще задержался. Учись мыслить чуть дальше завтрашнего дня!

* * *

Ноэль нигде не было.

Собственно, на корабле оказалось не так много мест, где имело смысл ее искать. Оуден осмотрел всю библиотеку, потом сходил в выделенную гостье спальню, но и там было пусто. Можно было предположить, что Ноэль отправилась гулять по кораблю, но насколько это вообще вероятно? Совершенно не ее стиль! Она не раз упоминала, что ей неуютно под изучающими взглядами колонистов.

Получается, она просто исчезла, да еще и непонятно, когда! Оудену следовало бы рассказать об этом другим пришельцам, а он попросту опасался их. Особенно ту совсем молодую девицу, в одиночку разделавшуюся с небесным скатом… Да и потом, им он доверял куда меньше, чем себе. Они ведь даже не заметили, что она исчезла!

Жаль только, что желание помочь Ноэль само по себе мало что решало. Оуден, всю жизнь проживший на «Посейдоне», впервые осознал, насколько это огромный корабль. Он мог тут хоть сто кругов намотать, но так никого и не найти. Пока что у него было лишь знание о том, что он оставил Ноэль в лазарете несколько часов назад. И теперь по лазарету он и ходил – в напрасной попытке отыскать след.

А потом он столкнулся с Джованной.

Нельзя сказать, что их отношения стали прежними – такими, как до его мутации. Об этом и речи не шло, Оуден даже не надеялся, что сохранит эту часть своего прошлого. Но после того, как он по просьбе Джованны помог пришельцам, она стала относиться к нему чуть теплее, чем к другим мерам. Она как будто смирилась с тем, что где-то внутри этого хищного тела остался обрывок души знакомого ей Оудена. Вот и теперь она не шарахнулась от него, а вполне мирно спросила:

– Ищешь что-то?

– Кого-то, – уточнил Оуден. – Я ищу врача пришельцев, Ноэль.

– Зачем?

– Нам нужно кое-что обсудить. Мы с ней как раз говорили в лаборатории, когда появился небесный скат, и она сказала, что дождется меня там. Но теперь в лаборатории никого.

– Какой-то странный интерес ваша семья проявляет к этой девушке! – заметила Джованна.

Судя по выражению лица, она была уверена, что бросила красноречивый намек, который, конечно же, будет ему понятен. Но Оуден не понял ровным счетом ничего.

– Какая еще семья? Меры?

– Их ты, значит, семьей считаешь? Нет, я говорю о Беттали.

Поверить в это оказалось даже сложнее, чем представить Ноэль рядом с мерами.

– Ты видела Бет рядом с Ноэль?

– Не просто видела, они разговаривали, – ответила Джованна. – Признаюсь, это меня поразило. Твоя сестра больше похожа на человека, который будет шарахаться от пришельцев.

– Куда Бет повела ее?

– Вниз, кажется… Почему ты так насторожен?

Но ему было уже не до разговоров: Оудену катастрофически не нравилось то, что он услышал. Джованна не ошиблась насчет его сестры. В колонии действительно образовалась группа, которая боялась пришельцев, считая их чуть ли не посланниками темных сил. К счастью, группа эта была немногочисленной и состояла в основном из малообразованных разнорабочих.

К таковым относилась и Беттали. Чтоб она да подошла к Ноэль, да заговорила… Никогда. По крайней мере, не добровольно. Но что же тогда произошло? Гадать у него не было времени, ему нужна была точная информация.

Он не был в гостях у сестры со времен мутации. Но Оуден сполна воспользовался доставшимися ему преимуществами мера: с его подачи Беттали не только получила лекарство, но и переехала с детьми в комнату побольше. Благодаря этому он знал ее адрес и добрался туда за пару минут.

Беттали была дома. Открыв дверь на его стук, она попыталась улыбнуться, но вышло откровенно фальшиво, она всегда была плохой актрисой. Поэтому Оуден многое понял уже без слов.

Он толкнул сестру в прихожую, зашел следом и прикрыл за ними дверь.

– Где она? – прорычал Оуден.

Он никогда не говорил так с сестрой – даже в худшие из дней. Беттали вмиг это поняла, она сжалась так, будто он уже ударил ее и собирался ударить снова.

– Я не виновата… – пробормотала она. – Я не хотела, меня заставили…

– Где она?

– Я не могу тебе сказать… Они велели не говорить! Вообще с тобой не говорить!

Чувство ускользающего времени нарастало, Оуден больше не мог сдерживаться. Интересно, это и есть те самые перемены личности, о которых говорил Феррис? Хотя нет,