Безумец.

Он не был влюблен, любовь оставалась ему неведомой. Желание обладать Ниной, как неприкосновенным трофеем, стало сильнее всякой влюбленности. В такие моменты Люк напоминал себе Лоркана, но не мог совладать с тягой присвоить чужую жизнь. Дилемма давалась нелегко.

Он не мог оставить противоречия внутри себя, и боролся с ними даже за завтраком в день, когда тихий Порт-Рей всколыхнуло кровожадное убийство. Люциус погрузился в газету, чтобы отвлечься от навязчивых разногласий, но прочитанное вогнало его в мысли нисколько не облегчающие. Голову заняли воображаемые картины сморщенного, вспоротого трупа.

Он подождал, пока Нина покинет в столовую, и только тогда позволил гневу выйти наружу:

— Вы видели это? — Люк агрессивно бросил газету в Джеймса. — Ричард совсем вышел из ума? — голос его зазвучал низким гортанным переливом.

Джеймс мрачно пробежал глазами по статье и со знанием дела заключил:

— Это не он. Ричард никогда бы не оставил за собой труп.

Грейсон в проходе устало цокнул языком, видимо, надеясь, что это могло сойти за мнение, и удалился прочь. Он, как всегда, избегал всего, что напрямую его не касалось. Избегал эмоций в страхе пробудить зверя…

Но если убийца не Ричард, не Люциус, то кто виновен? Кто решил заявить о себе на весь Порт-Рей? В городе, где прячутся демоны…

— Джеймс, это тебе. Нашла на пороге, — Эстель вручила письмо получателю.

Джеймс хмуро осмотрел конверт, всем видом говоря, что бумажная переписка с кем-либо стала для него в диковину. Прочел письмо и выругался. Что бы там ни было, весть недобрая.

Только прошлое могло вызвать столь горестный вздох.

— Что там? — грубо спросил Люк. В нем все еще клокотала злоба.

— От поклонницы, — небрежно отмахнулся Джеймс, разорвав бумагу.

— Именно так и читают письма от поклонниц.

Джеймс окончательно вышел из себя. Он ударил кулаком по столу и метнул в сторону Люциуса полный неприязни взгляд:

— Слушай, чего тебе от меня надо? Не забывайся, ты всего лишь подстилка Лоркана! Не стоишь и секунды моего внимания. С чего бы мне перед тобой отчитываться?

Слова остро ударили по сердцу. Джеймс не чувствовал боли, такова его участь. Но он мастерски умел причинять ее другим.

— Ты ничем не лучше! — крикнул Люциус с напором, которого не ощущал.

— Да? Меня ли взяли за красивые глаза? Я хотя бы чего-то стоил.

Услышанное так поразило Люка, что еще долго не покидало его мыслей. Голос Джеймса звучал днем и ночью. «Подстилка Лоркана…»

Люциус питал к Лоркану отвращение. Ненавидел его и не мог объяснить почему. Потому что тот подарил ему бессмысленное существование? Или потому что втайне Люциус желал уподобиться создателю?

Пустышка, грезившая о великом могуществе.

Люциус не покидал комнаты со вчера, совсем впав в уныние. Не хотелось есть, не хотелось общаться. И даже попадаться кому-либо на глаза. Мрачные мысли обуяли его и толкали на грусть.

Он отчужденно поглаживал белую голубку на подоконнике и вслушивался в ласковое воркованье птицы.

— Давай же, сейчас должно получиться, — шепотом уговаривал иллюзионист то ли подопечную, то ли запертые внутри себя способности.

И вдруг голова голубки замерла в блаженном мгновении. Руки Люциуса волнительно дрогнули, но он тут же призвал себя к хладнокровию, чтобы не упустить момент:

— Один, два, — принялся он отсчитывать драгоценные секунды, — три, четыре…

Люк сидел в сдержанном волнении и не смел дышать.

— Пять, шесть…

Птица дернула головой. Люциус выдохнул и с чувством разочарования откинулся на стуле.

Разве страшен тот демон, что останавливает время на шесть секунд? Велик ли тот демон, что знал мудрость зеркальных порталов и не умел преодолевать километры и мили? Могущественен ли тот демон, что, обладая способностью мять время как глину, не мог повернуть все на столетия назад и вылепить совсем другой мир? Да что там столетия, даже один год ему не давался…

В хаос уничижительных раздумий ворвался крик Эстель. Этот звук впился в душу и заставил Люциуса похолодеть. Сломя голову, он бросился из комнаты прямиком к лестнице, ведущей в холл. То, что ему пришлось увидеть, повергло в тошнотворный ужас.

У распахнутых входных дверей в луже собственной крови лежала Нина. И не дышала.

Он встал возле ее тела на колени, не замечая охваченную оторопью Эстель. Горло жертвы исчерчено рваными ранами, похожими на следы когтей. На запястье красным браслетом алела отметина нечеловечески сильного захвата. Люциус в замешательстве не знал, что и думать. Скорбеть? Нет, он не испытывал горе. Его снедал гнев к тому, кто смел посягнуть на жизнь, которую Люциус считал собственностью. Сказать что-то Эстель, чтобы прервать убийственную тишину? Ему нечего было сказать, некого обвинить в случившемся.

Находясь на грани обморока, Эстель медленно покинула холл, оставив Люциуса в полузабытье. Он замер возле трупа, утопая коленями в крови, бредил догадками и местью, не замечая времени. Понял, что сидит уже больше часа, лишь когда в дом ворвался Грейсон. Прерывистое дыхание, безумный огонек в округленных глазах — таким испуганным и отчаянным Люциус никогда прежде его не видел. За чрезмерно возбужденным состоянием берсерка он даже не сразу обратил внимание, что руки и одежда Грейсона испачканы в крови. Позже разглядел багровые брызги и на его лице.

Грей прислонился плечом к дверному косяку, но, как только заметил тронутое мертвой синевой бездыханное тело Нины, не мог больше сопротивляться немощности в ногах. Он сполз на порог и схватился за голову обеими руками.

— Что ты хочешь сказать? — каменное лицо Люциуса осталось неизменным.

Грей медлил, собирался с мыслями.

— Мы разозлили местных, не были осторожны, — слова давались ему с трудом. — Помню, кто-то выстрелил в Ричарда, а потом — все как в тумане.

Он говорил, смотря под ноги, и вдруг принялся ощупывать себя, шипеть, вздрагивать от боли. Пара пуль в груди, пара в плече. Грей поднял на Люциуса глаза, будто в голове возникло какое-то неокрепшее осознание произошедшего:

— Люк, я убил Джеймса. Он просто попался под руку.

Грея взяли в плен собственные сети. То, от чего он так пытался убежать в стремлении к человеческому, настигло внезапно. Он выбрал путь исцеления и борьбы с гневом. И не справился.

— Расскажи все, — потребовал Люциус.

— Лоркан в городе, ему нужен ты. Для начала. Потом он намерен вернуть старые времена, когда мы еще служили…

В горле застыл ком неродившегося крика. Люциус глубоко вздохнул и спросил, делая размеренные паузы между словами:

— Вы придурки знали, что Лоркан в Порт-Рее и решили не говорить мне об этом?

— Доверительно перетерли между собой, разве теперь это