по моим венам, с жаждой, проснувшейся внутри меня, пока мы оба боролись за контроль над поцелуем.

Ксейден выиграл. Он поглощал меня, пожирая каждую мысль в моей голове за исключением желания еще сильнее прижаться к нему. Сумки соскользнули с моих плеч, с глухим стуком упали на землю, я обвила руками его шею и прильнула к нему. Я целовала его с такой страстью, словно моя жизнь зависела от этого, и наклоняла шею под идеальным углом. Он нашел его даже не пытаясь, углубляя поцелуй, воруя маленькие кусочки моей души с каждым движением своего языка, орудуя им с таким мастерством, что мне совершенно не хотелось ему сопротивляться.

Я не могла представить, почему мне вообще когда-либо хотелось ему сопротивляться.

Зачем мне было отказывать себе во взрывном удовольствии целовать Ксейдена? Ведь именно тогда мы обретали смысл. Когда ничего другого не имело значения, ничего, кроме ощущения его губ, движений его языка за моими зубами, горящей во мне жажды, которую только он мог полностью утолить. Мое сердце гулко заколотилось в груди, тело воспарило, а руки зарылись в его мягкие волосы.

Невесомой. Он заставлял меня чувствовать себя совершенно невесомой, словно я могла парить только на волнах окатывающих меня ощущений.

Боги, как же я хотела его трахнуть. Прямо так. Только мы.

«Вайолет…» – застонал Ксейден.

– Да еб вашу мать! – В мой маленький уголок небес ворвался чей-то знакомый голос, и тут-то я все и вспомнила.

Это должно было быть напоказ, и вот она я, совершенно потеряла себя в нем. Посреди двора. На виду у только боги знают кого. А это чувство невесомости? Все потому, что Ксейден оторвал меня от земли и прижал к груди своей могучей рукой.

«Хороший получился показ?»

Я медленно отстранилась, на прощание прикусив ему губу.

«К Малеку показ!»

Его глаза пылали тем же жаром, от которого я была готова взорваться. По крайней мере, теперь не я одна теряла контроль. Я знала это выражение его лица. Он завелся так же, как я.

Ксейден снова поцеловал меня, отбросив изысканную утонченность в пользу необузданной требовательности, и я растаяла.

– Отпусти мою сестру, Риорсон. Ты продемонстрировал свою точку зрения.

Тот знакомый голос… Я резко крутанула головой, прерывая поцелуй.

– Мира?

Она постукивала пальцами по скрещенным на груди рукам, но ее строгое выражение лица – до мурашек напоминавшее нашу мать – продержалось всего одно мгновение, после чего Мира расплылась в улыбке.

– Рада тебя видеть, Ви.

– Ты что здесь делаешь? – улыбнулась я, когда Ксейден отпустил меня. Я переступила через брошенную сумку, чтобы обнять сестру.

– Со вчерашнего дня я дислоцирована здесь. – Мира крепко обняла меня, потом положила руки мне на плечи, по привычке слегка оттолкнула и принялась осматривать на предмет смертельных ран.

– Я в порядке, – заверила я.

– Ты уверена? – Руки Миры заскользили по моей голове, затем она поднялась на цыпочки, чтобы взглянуть на меня сверху вниз. – А мне кажется, что ты очень сильно головой ударилась, раз решилась спутаться вот с этим вот.

Я моргнула. Ну и что мне предполагалось на это ответить?

«Подыграй мне, или сегодня вечером ты будешь ночевать в ее комнате, а не в моей», – велел Ксейден.

«Она высказала свою точку зрения весьма решительно».

– Эмм, ну… – Проклятье, я действительно не хотела лгать сестре больше необходимого.

– Я отнесу твои вещи в свою комнату, – произнес Ксейден, помогая мне снять со спины рюкзак. Затем он подхватил с земли обе сумки.

– Спасибо, – машинально ответила я.

Ксейден наклонился и поцеловал меня в лоб.

– Я сегодня на дежурстве.

– Нет, – прошептала я, мой живот скрутило от разочарования. Это же практически лишало нас времени на разговор по душам – вероятно, в этом и была вся суть.

«Полагаю, мы не можем спорить, если не будем разговаривать».

«У нас будет время позже», – пообещал он.

– Повеселитесь тут вместе с сестрой. Увидимся вечером. – Ксейден заправил выбившуюся прядь моих волос за ухо и нежно провел кончиками пальцев по щеке.

– Хорошо.

Если бы это не было напоказ, я бы растеклась тут лужицей. А этот пылающий жар в его взгляде? Я мгновенно согрелась, несмотря на прохладный горный воздух.

– Не позволяй ей ничего поджигать, – бросил он на прощание Мире и направился в сторону коридора по соседству с юго-западной лестницей.

Я фыркнула, но не могла отвести от него взгляд, пока он уходил.

«Не опускай щиты».

«Тебя-то они не блокируют».

«Я же говорил тебе, что со мной сложнее, чем с большинством остальных, – ответил он. – Все равно не опускай их. Тебе нужно беспокоиться не только обо мне».

– Он… несет твои сумки в свою комнату за тебя, – медленно произнесла Мира, переводя взгляд с удаляющейся спины Ксейдена на меня и обратно.

– Ага, – кивнула я. Или нет? Боль в груди приобрела оттенок горечи. Может, он просто понес эти сумки к месту встречи, а меня оставил с Мирой, чтобы отвлечь? Как же меня бесило, что я не могла доверять ему, он – мне, и мы не могли выбраться из этого тупика.

– Вот дерьмо, – пробормотала Мира.

– Что? – вздохнула я, когда Ксейден исчез в здании.

– Ты же не просто с ним трахаешься, ты на него запала! – Она уставилась на меня так, словно я весь разум потеряла.

Я посмотрела на сестру и, хотя понимала, что мне следует соврать, не смогла себя заставить. Не об этом.

– Не совсем.

– Кого ты пытаешься обдурить? Он тебя практически сожрал тут, а теперь ты смотришь ему в спину этими большими щенячьими глазами, которые практически сочатся… – Мира, не сводя с меня пристального взгляда, сморщила нос, словно учуяла что-то плохое. – Что это вообще такое? Тоска? Увлечение?

Я закатила глаза.

– Любовь? – Она выплюнула это слово словно нечто ядовитое, и, должно быть, я чем-то себя выдала, потому что чувство отвращения на ее лице сменилось шоком. – О нет. Ты в него влюбилась, не так ли?

– Ты не можешь понять этого, просто посмотрев на меня, – возразила я, напрягшись.

– Фу. Пошли метать ножи.

* * *

Бреннан жив. Бреннан жив. Бреннан. Жив. Это все, о чем я могла думать, пока мы опустошали ножны, швыряя кинжалы в деревянные мишени, которые располагались в задней части маленького зала для спаррингов на первом этаже в северной части форпоста. Куда ему было до ямы на южной стороне крепости, где я впервые увидела сражающегося Ксейдена.

Отвратительно хранить секреты от Рианнон, но от невозможности рассказать Мире, что Бреннан жив, я чувствовала себя худшим человеком на Континенте.

– Я – последний человек на свете, который будет судить тебя за то, с кем ты спишь, – начала Мира.

– Так не суди. – Я подбросила свой предпоследний кинжал, схватила его за острие, метнула и угодила мишени в шею.

– Ну, если не брать в расчет устав, потому что тут у нас неуставные взаимоотношения, – Мира не глядя воткнула следующий клинок мишени в грудь, – с офицером, я хочу сказать, что, если все пойдет плохо, вы будете вынуждены терпеть друг друга до самого конца ваших карьер.

– Но ты не судишь? – Я швырнула свой последний кинжал и попала в шею мишени Миры.

– Ну хорошо, возможно, я сужу. – Она пожала плечами, и мы направились к мишеням. – Но ты – моя единственная сестра, мне позволено волноваться о тебе.

Вот только ее брат тоже жив. В детстве они с Бреннаном были неразлучны. Если кто из нас и заслуживал знать, что он жив и здоров, так это Мира.

– Не нужно обо мне беспокоиться.

Я один за другим вытаскивала кинжалы из дерева и прятала в ножны.

– Ты – второкурсница. Разумеется, я буду беспокоиться. – Мира, выдергивая свои клинки, покосилась через плечо на двух всадников, сражающихся на мате позади нас, и поинтересовалась шепотом: – Как там КВВ?

– Мы потеряли всадника на первом же ориентировании. Две карты?

– Да, это вынос мозга. – Мира крепко сжала губы. – Но я тебя спрашивала не об этом.

– Ты беспокоишься о допросах, – предположила я, пряча в ножны одиннадцатый кинжал.

– Они изобьют тебя до полусмерти, просто чтобы посмотреть, сможешь ли ты это вынести. – Мира не глядя вытащила мой кинжал из горла своей мишени. – И по тому, как ты сломаешься…

– Я могу справиться с болью. – Я повернулась к ней. – Я живу в боли. Я практически построила там дом и полностью обеспечиваю экономику. Я смогу справиться со всем, что они мне предложат.

– После Военных игр КВВ занимает второе место по числу смертей второкурсников, – тихо признала Мира. – А поскольку они берут для испытаний по одному-два отряда за раз, никто не замечает увеличения числа