Бах – фургон резко уходит вправо.

Буквально секунду мы балансируем над краем канавы, а потом резко падаем вниз.

Бум!

На миг подпрыгиваю почти до самой верхней полки, ударяюсь об нее. Сквозь подлетевшие в воздух осколки стекла замечаю испуганные глаза Леры, которая держится за переднее сидение.

Мотор ревет – и грузовик встает на четыре колеса.

Оглядываюсь вокруг – замечаю, что Марк стирает со лба кровь. С его стороны в окне видна стена земли.

Мы в канаве. Благо, она достаточно просторная, чтобы проехала машина.

Где-то сверху ревет мотор джипа.

Ш-ша! Вспышка молнии ударяет в стенку канавы. Комья земли летят в окно, дворники размазывают их по лобовому стеклу.

– И разверзся ад, и сгинули в нем все язычники и нечестивые, – бурчит Марк, чья речь быстро переходит в неразборчивое бормотание – то ли молитву, то ли поток проклятий.

Стрекочет автомат.

Пули пробивают кабину в нескольких местах, чудом не задевая нас с Лерой. Одна из них разбивает приклад автомата в щепки. Оружие дергается в моих руках, ствол разворачивается и едва не ударяет в подбородок.

И тут меня охватывает ярость.

Первобытная.

Звериная.

Понимаю, что дочь – все, что осталось от семьи. Я не могу позволить им забрать ее!

Открываю дверцу – та сразу утыкается в стенку. Комья земли валятся в салон. За ними устремляются потоки воды.

– Ты куда? – кричит Марк.

– Я скоро!

Лезу наверх – проход между движущимся грузовиком и стеной канавы узкий, но не настолько, чтобы не поместилась моя спина.

Ступаю ногой на то, что осталось от зеркала заднего вида – и оказываюсь на крыше.

Дождь барабанит по металлу. Запах озона сам становится воздухом – настолько он густой и терпкий.

Вспышка молнии освещает канаву, а заодно и противника. Замечаю безумный взгляд псоглавца, который как раз перезаряжает оружие. Мне вполне хватает этого времени – стреляю ему в голову.

Та взрывается кровавым фонтаном. Бойца швыряет назад, он ударяется обрубком шеи о крышу авто, а потом его отбрасывает в салон вернувшейся в исходное положение дверцей.

Улыбаюсь, представляя, какую картину сейчас видит водитель, а сам прицеливаюсь еще раз – в колесо. На такой скорости да на голом ободе их наверняка занесет.

Палец ложится на спусковой крючок – и в это время новая молния расцветает впереди нашего грузовика.

Ш-шах!

Пламя опаляет волосы. Жаром меня сносит с крыши на тент, а на пути грузовика вдруг возникает тупик – конец канавы.

– Марк, тормози! – кричу я.

Шины визжат.

Удар – и я валюсь в канаву.

Прямо в воду.

Плюх!

Вода хлещет в рот. Фыркаю, пытаясь вынырнуть, но волна от только что промчавшегося по канаве фургона накрывает с головой.

Резко отталкиваюсь руками от дна и поднимаюсь.

Яркий свет ударяет в глаза.

Сразу несколько силуэтов псоглавцев светят с дороги фонарями, нацелили автоматы. Еще трое бегут к тому месту, где грузовик врезался в тупик.

– Руки поднял! – кричит ближайший из автоматчиков.

Я же поворачиваюсь к грузовику и ору:

– Ле-ера!

На такой скорости она вполне могла разбиться.

И в этом виноват только я!

– Взять его! – слышится сверху.

Поворачиваюсь, чтобы идти к фургону, но чувствую, как кто-то прыгает на меня сзади, пытается повалить в воду. Скидываю его через плечо и делаю шаг к фургону.

– Лера! – кричу я.

И тут на меня прыгают сразу трое – валят в воду.

Бьют в челюсть.

В почки.

По ребрам.

Рычу, но на этот раз отбиться не удается. Собственное состояние уже не беспокоит.

Только дочь.

Что с ней стало?

Но я так и не узнаю ответа: следует удар прикладом в висок – и дальше темнота…

Боль вонзилась в голову, словно ледоруб в тыкву. Я замычал, с трудом открыл глаза. Попытался оглядеться, но новая вспышка боли вновь прорезала разум.

Боже! Как же хреново! Было тошно и едва не выворачивало наизнанку. Сотрясение? Скорее всего. Но сейчас не до этого. Надо восстановить последние события.

Воспоминания обожгли не слабее вспышек боли.

Лера!

– Думал уйти от нас? – спросил знакомый голос.

Змей. Собственной персоной. Стоит передо мной. А я… где это я?

Какое-то темное помещение – судя по спартанской обстановке, казарма. Наверняка на базе Ямина. Руки не связаны, псоглавцы слишком уверены, что мы не доставим им проблем. Возможно, так оно и есть.

– Где… Лера? – спросил я хриплым голосом.

И взгляд упал на дочь. Она лежала в дальнем углу комнаты, не двигаясь.

– Что вы… что вы с ней сделали?! – Я рванул к ней, но тупой удар в живот охладил мой пыл.

Я завалился на землю.

– Вы оказались очень прыткими, – усмехнулся Змей и, наконец, вышел на свет.

На этот раз его лицо было обычным, человеческим, но по-прежнему жутким. Змей ухмылялся – словно обнажил кривой порез от ножа.

В руках вожак псоглавцев держал кровь Круела.

Черт!

– Благодарю, что сохранили ее для меня, – откровенно издеваясь, произнес он, поигрывая стекляшкой: контейнера, где колба лежала ранее, уже не было.

– Она не для тебя, – чеканя слова, ответил я.

Попытка подняться не увенчалась успехом. Слабость. Тошнота.

– Поверь, мне она нужнее, – ответил Змей.

Я скрипнул зубами.

– Потому что я – будущий хозяин Буферной Зоны! И о здоровье своем надо позаботиться заранее, хех!

Змей глянул на темную кровь, потряс пробирку.

– Подумать только – столько суеты из-за этой жижи! – А потом, махнув головой своим помощникам, скомандовал: – Обыщите их! У них должен быть ключ! Что-то, что способно активировать кровь.

Солдаты принялись нас обыскивать. Первым был я. Обыском это назвать можно было с натяжкой – прошлись кулаками по ребрам, едва не вывернули локти. Пусто. Ничего нет.

Следующей стала Лера.

– Полегче! Не троньте ее! – крикнул я, пытаясь определить – дочь лежит на земле без сознания или…

Нет! Об этом даже думать не хочу! С ней все в порядке.