— Одри… извини меня… она не твоя дочь, ведь правда? Яхочу сказать, все не так, как я подумал…

Одри печально покачала головой и снова — в которыйраз! — поймала себя на мысли, что хотела бы быть ее родной матерью.

— Ее мать, Лин Вей, умерла при родах, а отец ее —японский солдат… Это случилось перед самым моим отъездом… Я просто не моглаоставить там малютку — ты ведь знаешь, какая участь была бы ей уготована.

Чарльз кивнул. Он слишком хорошо это знал.

— Теперь я все понял. Но почему ты мне ничего нерассказала?

— Я и рассказала бы, но после той телеграммы тыперестал отвечать на мои письма…

Девочка радостно улыбалась на руках у Одри, и Чарльз тожезаулыбался.

— Прелестная девчушка. Сколько ей?

— Шесть месяцев. Дед зовет ее Молли. — Теперьзаулыбалась и Одри. Эта крошка — словно подарок из Китая, воспоминание о томвремени, когда они были вместе. Чарльз нежно погладил пальцем пухлую щечкудевочки, а она захватила в кулачок его палец и потащила в рот — у нее резалисьзубки, и она все тащила в рот. Чарльз засмеялся, пощекотал малышку, и она сноваразвеселилась. — Хочешь подержать ее?

Чарльз растерянно смотрел на Одри, но она уже протянула емуМолли. Он прижался щекой к ее маленькой шелковой щечке и нежно поцеловал ее.Малышка пахла душистым мылом и детским тальком, она была такая хорошенькая иухоженная, что теперь Чарльз понял, чем занималась Одри, с тех пор каквернулась домой. Стены комнаты были увешаны фотографиями Молли, так что «лейка»Одри не лежала без дела.

— Ну не прелесть ли, а, Чарли?

Одри и Чарльз взглянули друг на друга с прежней нежностью, итогда Одри решилась признаться в том, в чем она давно признавалась самой себе.

— Как я хотела бы, чтобы это была твоя дочь, Чарли!

— Я бы тоже этого хотел.

Их глаза встретились. И он понял, что любит ее так же, какпрежде, а может быть, и больше. Она стояла с младенцем на руках, и он не моготвести от нее глаз, но надо было возвращаться в гостиную к деду. Они дали емуполный отчет о том, какие рожицы строила им Молли, дед с довольным видомслушал. А ведь это был удар для него, когда Одри вернулась с ребенком на руках!Глядя на него сейчас, никто не поверил бы в это. Сейчас он говорил о ней стаким восторгом, словно она была продолжательницей его рода.

Пора было отправляться ужинать. Чарльз сказал мистеруРисколлу, как приятно было ему познакомиться с ним. Столик Чарльззарезервировал в «Голубом лисе», впрочем, им обоим было совершенно безразлично,где они ужинают. Одри подробно рассказала Чарльзу о последних днях, проведенныхею в Харбине, о рождении Молли, даже описала, как выглядел монгольский генерал.

— Когда я вспоминаю то время, мне становится страшно —со мной бог знает что могло случиться… Но тогда мне казалось, что мой долг —делать именно то, что я делала. И ведь в конце концов я получила Молли.

Чарльз улыбался. Одри с ребенком на руках — эта картинанеотступно стояла перед его глазами, и все его надежды и мечты ожили в нем сновой силой.

— А теперь, Одри? Что ты намереваешься делать теперь сосвоей жизнью?

— Не знаю. Но пока жив дедушка, я должна оставатьсяздесь.

— Он у тебя замечательный. — Чарльз произнес эточуть ли не с грустью, и она улыбнулась.

— Да, замечательный… потому я и вернулась домой. Я емустольким обязана.

— И готова пожертвовать даже своим будущим? Ты уверена,что поступаешь правильно?

— Во всяком случае, моим настоящим.

— А что же Аннабел? Она не чувствует, что тоже чем-тоему обязана?

— Боюсь, не чувствует.

Чарльз горестно улыбнулся:

— Выходит, мне повезло — я полюбил самую преданнуювнучку на всем белом свете.

Потом, за десертом, Чарльз набрался смелости и спросил:

— Могу я хоть ненадолго похитить тебя?

— Похитить? На уик-энд в Кармеле или на год на ДальнемВостоке?

Оба улыбнулись — вечная коллизия их разлада. Она готова быласледовать за ним хоть на край света, но деда она не могла оставить больше чемна несколько дней — Я только что вернулся из Индии — собирал материал дляследующей книги.

— Очень интересно…

Но он еще не договорил.

— ..а теперь собираюсь в Египет. — Он смолк, взялее за руку. — Ты поедешь со мной?

Сердце у нее остановилось. Больше всего на свете ей хотелосьопять куда-нибудь с ним поехать. Она и поехала бы куда угодно, а Египет — этосказка!

— Когда ты отправляешься?

— К концу года, может быть, весной. Для тебя это важнознать, когда отправляться?

Одри вздохнула.

— Может, и не важно. Не представляю, чтобы дедушкасогласился еще на одно мое путешествие, особенно после того, как я на целыхвосемь месяцев застряла в Харбине. — Он опять почувствовал раздражение: иправда, ради чего она там застряла? Тем более что это может послужить помехойее следующей поездке. — Право, не знаю, Чарльз… Как я его оставлюодного?.. К тому же теперь приходится думать о Молли.

— Возьмем ее с собой, — не раздумывая заявилЧарльз, как будто ему и вправду ничего не стоило согласиться на такой вариант.Одри улыбнулась и поцеловала его в щеку.

— Знаешь, Чарльз, я никогда тебя не разлюблю!

— Иногда в это трудно поверить. — Он откинулся наспинку стула и пристально посмотрел ей в глаза. — Я не требую, чтобы тыдала мне ответ прямо сейчас. Подумай хорошенько… подумай, как красив Египетвесной. Ничего более романтичного не придумаешь.

— Тебе не нужно расхваливать Египет, Чарльз, дело ведьне в его красоте. С тобой я была бы счастлива и на лугу в Оклахоме.

— Хорошая мысль — поедем в Оклахому!

Чарльз рассмеялся, настроение у них улучшилось. Чарльзпредложил пойти потанцевать в его отель, и в тот момент, когда их теласоприкоснулись, снова совершилось волшебство. Их губы встретились, ониприжались друг к другу, и знакомое страстное желание охватило ее. Она сноварядом с ним, в его объятиях, она с трудом сдерживала себя. Когда он посмотрелна нее, Одри ответила ему улыбкой.

— Я никогда не устою перед тобой, Чарли! Как это будетужасно, если ты вдруг женишься на другой женщине!

— Это возможно предотвратить, — шепнул он ей наухо, а затем молча увел из ресторана. С ней он не хотел хитрить, их сердцабились в унисон. Он вложил в ее руку ключ от своего номера, а сам подошел кконторке дежурного и попросил дать ему второй ключ. Одри же в эти минуты,спокойная и ослепительно красивая, чувствуя на себе восхищенный взгляд лифтера,поднималась на этаж, где был номер Чарльза. Лифтеру и в голову не приходило,что она не чья-то жена. Сердце у нее снова громко застучало в груди, когда онаповорачивала ключ и входила в номер Чарльза. Тем временем он успел подняться насвой этаж. Когда он отворил дверь номера, Одри стояла перед ним — элегантная, вчерном вечернем платье, с застенчивой улыбкой на губах.