— Алло, — сурово произнесла она в трубку, все ещево власти мыслей о деле Линдберга. — Кто говорит?

Последовала недолгая пауза, а затем раздался голос, и у Одриперехватило дыхание. Это был голос Чарли.

— Одри?

При звуке его голоса сердце у нее заколотилось так громко,что на какое-то мгновение она оглохла. Во рту пересохло, она едва моглавымолвить короткое «да».

Голос его так ясно звучал в трубке, казалось, он совсемрядом.

— Где ты? — Спрашивать, кто говорит, не былоникакой необходимости — она узнала бы его голос из тысячи. Она слышала егокаждую ночь в своих снах, расслышала и сейчас, как громко ни колотилось еесердце.

— Я в Калифорнии. В Лос-Анджелесе, если говоритьточно. — Его британский акцент стал заметнее, и на Одри разом нахлынуливоспоминания. — Ты уже давно дома? — После ее второй телеграммы изХарбина они не подавали друг другу никаких вестей. Да и о чем он мог с нейговорить, после того как она ответила отказом на его предложение выйти за негозамуж?

Он и теперь долго колебался, позвонить ей или нет. Двамучительных дня заставлял себя не звонить, но в конце концов не выдержал,схватил дрожащей рукой телефонную трубку и назвал телефонистке номер. И вот онана другом конце провода, голос у нее ничуть не изменился.

— Я вернулась в июне.

— Твой дедушка хорошо себя чувствует?

— Более или менее. Очень сдал за последний год. —Одри вздохнула, затем добавила:

— Ужасно обрадовался, что я снова дома.

Чарли промолчал, только кивнул в ответ… Он вспомнил все ихразговоры о дедушке и о сестре, о том, сколько забот лежит на ней вСан-Франциско.

— А как поживает твоя сестра?

Одри снова вздохнула.

— Она не переменилась к лучшему, пока я была в отъезде.

Хотя нет, на самом деле… — Одри смолкла, как видно,подыскивая подходящие слова. — На самом деле она переменилась…

Мне кажется, в ее жизни не все идет хорошо. — Его этоне удивило. Судя по рассказам Одри, сестра у нее не самый приятный человек,избалованная и эгоистичная. Может быть, сейчас, после длительной разлуки, Одрилучше это поняла. — Расскажи о себе, Чарльз. Сколько времени ты пробудешьв Лос-Анджелесе?

— Несколько дней. Сначала я прилетел в Нью-Йорк, потомсюда. На студии хотят сделать фильм по моей книге. Довольно лестноепредложение.

Она улыбнулась и закрыла глаза — перед ней возникло егокрасивое, скульптурно отточенное лицо.

— И ты будешь сниматься в нем, Чарли?

— Упаси Боже! Как это тебе пришло в голову… —рассмеялся он.

— Ты был бы просто великолепен!

Ее голос звучал так нежно и ласково, что у него защемилосердце. Ему отчаянно захотелось увидеть ее.

— А как ты? Что ты теперь делаешь со своейжизнью? — Как странно, что они обмениваются банальными фразами. Когда-тоони были так близки, так хорошо понимали друг друга.

Прошло одиннадцать месяцев с тех пор, как он последний развидел ее…

— То же, что всегда. Забочусь о дедушке и… — Она чутьбыло не сказала «о моей Мей Ли», но вовремя спохватилась — ведь он ничего о нейне знает, объяснить же ему все по телефону будет трудно.

— О сестре?

— В какой-то степени. — И тут потребовались бы подробныеобъяснения. Наступило молчание, а он в это время терзался сомнениями: спросить— не спросить, и вдруг решился. Если уж позвонил, можно задать и этот вопрос…

— Одри?

— Да?.. — Она ждала.

— Ты хочешь, чтобы мы увиделись?

Как будто чья-то рука схватила и сжала ее сердце. Онакивнула. Она бы и не смогла произнести «нет», у нее недостало бы сил. Пусть наодну минуту, но она хотела увидеть его, пусть без всякой надежды, пусть онаприкована к Сан-Франциско.

— Да… хочу… больше всего на свете! — Она не бояласьоткрыться, сказать ему, как она любит его, до сих пор любит. — А этовозможно?

— Вполне. Завтра закончатся переговоры, и вечером ямогу вылететь к тебе. Так, значит, ты свободна?

Она засмеялась. Она свободна до конца своей жизни, вособенности для Чарли.

— Уж как-нибудь постараюсь освободиться. — Манераговорить у нее все та же — обязательное присутствие юмора, за которымскрывается какая-то невероятно притягательная чувственность. Но не та грубаячувственность, что у Шарлотты, эти две женщины совершенно разные. С Шарлоттойможно развлечься, поговорить, поработать, но Одри стала как бы частью егосамого. — Ты позволишь встретить тебя в аэропорту?

— А ты сама хочешь?

— И ты еще спрашиваешь об этом?!

— Я сообщу тебе время прилета.

— Я непременно приеду. Слышишь, Чарли?

— Да!

— Спасибо тебе.

Сердце его переполняла любовь к ней, он радовался, какмальчишка, что позвонил ей.

Следующий день для них обоих тянулся бесконечно долго.

Днем Одри повезла Мей Ли к доктору, чтобы сделать ейпрививки. Одри хотела было пойти в парикмахерскую и сделать прическу, но потомподумала, что именно так поступила бы ее сестрица, и не пошла, решив ничего неменять в своей внешности — так она будет чувствовать себя увереннее. Она наделасерое шерстяное платье, жемчужные бусы, на плечи легла волна ее медных волос —так Чарльзу нравилось больше всего. Одри припарковала машину, перекинула черезруку лисий жакет и вошла в здание аэровокзала. Взгляд ее случайно скользнул поруке — на пальце золотое кольцо с печаткой — его подарок. Она так привыкла кнему, что сейчас посмотрела на него просто машинально. Хотя дедушка обратил накольцо внимание, но ни разу не спросил, откуда оно взялось. До прибытиясамолета оставалось десять минут, и Одри стала ходить взад-вперед, думая опоследнем их расставании. Она отчетливо помнила выражение лица Чарльза, когдапоезд, на котором он уезжал из Харбина, отходил от платформы, его прощальныйвзгляд, слезы на глазах… Когда вдруг объявили, что самолет совершил посадку, еесловно ударило током.

Она стояла, наблюдая, как люди выходили из самолета, шли кзданию вокзала. У нее перехватило дыхание, когда вслед за другими пассажирамипоказался он — угольно-черные волосы, глубоко посаженные глаза… и его губы,которые так часто целовали ее, всю покрывая поцелуями. Она стояла не дыша,глядя на него, и еще не успела прийти в себя, как он уже обнял ее, поцеловал иприжал к себе так же крепко, как год назад. Они долго стояли обнявшись, не всилах вымолвить ни слова. Прошлое слилось с настоящим.

— Привет! — Он наконец посмотрел на нее и озорно,по-мальчишески ухмыльнулся, а она засмеялась ему в ответ.