Шарлотта прилагала все усилия для того, чтобы доставитьЧарльзу как можно больше удовольствия. И ей это удалось.

Никогда его тело не знало таких упоительных ощущений —никогда, кроме… Но он больше не позволял себе об этом думать. Там для него всебыло кончено.

Встреча с Аннабел прошла не совсем так, как рисовала ее себеОдри. Она знала, что сестра на нее злится, но такой злобной реакции все-таки неожидала. За минувший год в их доме произошли перемены. Харкорт со своейинтрижкой в Пало-Альто попался с поличным, не остались в тайне и еще два-трипоследовавших за этим романчика с ближайшими подругами Аннабел.

Между супругами завязалась открытая война. У Аннабел тожеуже был «романчик на стороне», как она сообщила Одри между прочим, расхаживая срюмкой в руке по дедовской гостиной.

Одри, пораженная, смотрела, как она мечется по комнате,точно обезумевшая кошка, то и дело отпивая из рюмки и рассказывая о мужчине, скоторым переспала.

— Что с тобой, Анни? Не так уж долго меня не было.Неужели ты настолько несчастлива с Харкортом? — От жалости у Одриразрывалось сердце. Ей никогда не нравился Харкорт, но он был избранникАниабел, и потом, у них ведь двое детей. — Может быть, все еще как-тоналадится, ты не думаешь?

Младшая сестра равнодушно передернула плечами.

— Не знаю.

На ней модный и, кажется, очень дорогой костюм. Тратить насебя как можно больше — для Аннабел это был действенный способ мести мужу, и,по-видимому, она пользовалась им вполне успешно.

— Как твоя малышка?

— Орет все время, — невзначай ответила Аннабел, иво взгляде ее Одри прочитала нечто странное, она затруднилась бы выразить этословами. Кажется, за минувший год Аннабел превратилась в зловредную, испорченнуюдамочку. От ее девической приятности не осталось и следа, и это с горечью всердце не могла не заметить Одри.

— Мне очень жаль, Анни, что я не успела вернутьсявовремя, чтобы тебе помочь, — ласково и вполне искренне сказала Одри, НоАннабел ей не поверила.

— Да уж, как бы не так, — зло усмехнуласьона. — Я слышала, ты и сама там время даром не теряла.

— Ты о чем? — не поняла Одри. Ее поразилвраждебный тон сестры.

— Мюриел Браун рассказывала, что ты жила с каким-томужчиной в Шанхае.

— Как это мило со стороны Мюриел Браун. — ТеперьОдри тоже обозлилась.

— А что, не правда?

Одри покачала головой. То, как они это изображают, — неправда. Она не «жила с каким-то мужчиной», а была со своим любимым.

— Не правда.

— Чем-то же ты была там занята? Про сироток в приютеможешь мне сказки не рассказывать.

— И очень жаль. Потому что это как раз и есть правда.

— Вот как? — Ее сощуренные глаза злобносверкнули. — А по-моему, тебе захотелось уклониться от ответственности,вот ты и наплевала на всех нас. Небось надеялась, что дед помрет, а ты приедешьи заграбастаешь денежки. Да вот досада, он еще живой! И я тоже собираюсь ещепожить. И не рассчитывай, что я стану вместо тебя за ним ухаживать. Я еще всвоем уме.

Одри вскочила, пораженная ее словами.

— Что с тобой, Аннабел? Что изменилось за этот год?

Куда делась Аннабел, которую я знала и любила?

— Выросла, вот и все.

— Это ты называешь — вырасти? По-моему, это мерзость.Подумай, Аннабел. Ты губишь свою семью и ставишь под угрозу жизнь своих детей.

— Да ты-то что в этом понимаешь, мисс ВечнаяДевственница? Или у тебя с этим тоже перемены?

Еще мгновение, и Одри, кажется, схватила бы ее за горло ипринялась душить, но тут вошел дед, и Одри сдержалась. Почувствовав, что пахнеткрупной ссорой, он решил разрядить атмосферу и спросил у Аннабел, видела ли онаМолли.

— Это еще кто? — недоуменно оглянулась она насестру.

— Моя дочь, — ответила Одри, едва владея собой.

— Что-о?

Ее возглас разнесся по всему дому. Дед спрятал улыбку:

— Н-ну, не то чтобы совсем дочь…

— Нет, дочь!

Одри с вызовом посмотрела на деда и на сестру.

— Где же она?

Аннабел не могла поверить своим ушам. Она со всех ногбросилась вверх по лестнице в комнату Одри и увидела рядом с кроватью вплетеной корзине спящую крошку с раскосыми глазками.

— Ах ты, чтоб мне лопнуть! — выкрикнула она,скатившись по лестнице обратно. — Выходит, Мюриел Браун была права. И малотого — он еще, оказывается, китаец!

Она вся кипела от негодования.

— Мюриел Браун ошиблась, Аннабел. Мей Ли — сирота измоего приюта.

— Да уж!

Аннабел язвительно смеялась над воображаемым позором сестры.

— За что ты меня так возненавидела, Аннабел? Что я тебесделала?

— Ты меня предала, вот что! — ответилаАннабел. — Взвалила на меня все — дом, детей, прислугу… из-за тебя мы несмогли поехать на отдых… ты погубила мою жизнь… ты даже брак мой погубила. Аеще спрашиваешь.

Было очевидно, что Аннабел убеждена в том, что говорит.

— Каким же образом?

— Взвалила на меня все, а сама раз — и улизнула. Нацелый год! Наплевать тебе было, что я беременна, что мне нужна помощь, что… Э,какая разница! :

— Для меня — большая разница, Анни, — мрачнопроизнесла Одри. — Когда я уезжала, у меня была сестра. А теперь, как явижу, у меня ее нет. Я думала, мы с тобой близкие люди и ты понимаешь, что мненеобходимо было уехать. Все эти дела, которые ты перечислила, это твои заботы,а не мои.

— Раньше были твои.

— О том-то и речь. Тебе пора уже было самой управлятьсясо своими делами… И Харкорт этого хотел…

— К черту Харкорта. — Аннабел опрокинула в ротрюмку и пошла к двери. У порога она оглянулась через плечо на Одри. — Итебя тоже к черту, если на то пошло. Ты целый год знать меня не хотела, атеперь и я тебя знать не хочу!

Первое время по возвращении Одри словно знакомилась зановосо всем здешним укладом жизни. Все как будто изменилось — ив доме деда, ивокруг в мире. Как будто она прожила этот год на другой планете.

Экономическое положение в Америке улучшилось, об этом можнобыло судить и по тем переменам, которые Одри заметила в Сан-Франциско: городпохорошел и выглядел процветающим.

Дед, правда, по-прежнему ругал Рузвельта и его еженедельныевыступления по радио называл «дурацкими», а на замечание Одри, что страна,похоже, оправилась после депрессии, угрюмо посулил: «Погоди, еще увидишь».