— Дали выкурить специальную сигарету? — уточнил директор Службы безопасности.

— Исаев не курит. Скорей всего, его обкурили.

— Это что-то новенькое.

— Так точно. С выдумкой ребята работают, — подтвердил полковник.

— Что по остальным бывшим кандидатам?

— Ничего подозрительного мы не зафиксировали.

— Ясно. Американцам хватило и той информации, которую они выкачали из Исаева, — сделал вывод Кедрин. — И что же нам теперь делать?

— Ковзан на Луне, на «Востоке». Я ручаюсь, что он там в полной безопасности.

— Это хорошо, что вы ручаетесь. — Кедрин задумчиво забарабанил пальцами по столу. — Значит, так, пошлите на «Восток» еще двоих людей для охраны Ковзана. Второе. Свяжитесь с начальником Управления внешней разведки Павловым, пусть попытается вынюхать, что там в Лэнгли. Хотя нет. Павлову я сам дам задание. И вот еще что, — Кедрин сделал небольшую паузу, — Ковзану придется запретить радиосвязь с отцом. Американцы наверняка уже вычислили и его отца. А прослушать разговоры между ними — это элементарно.

— Ковзан предупрежден. Ничего секретного он не скажет. А лишать его возможности общения с близкими накануне того, что ему предстоит...

— А я и не говорю, что американцы узнают какие-то подробности из их разговоров. Главное, узнают, что Ковзан на Луне, окончательно удостоверятся, что любимец Бога и гиперпространственный корабль — это единое целое. В общем, пока запретите Ковзану связь с Землей, и все. Хватит и того, что американцы уже успели узнать. Вам все понятно, полковник?

— Так точно.

Кедрин вновь задумался.

— Ладно, Игорь Николаевич, хватит кусать губы. Да еще до крови. В том, что американцы каким-то образом узнали о Ковзане, вернее, о сути проекта, вашей вины нет. Они уже знали, где собака зарыта. А заставить ее внятно пролаять — это дело техники. Вот только что мне говорить президенту?

— Даже если американцы обо всем догадались, им не успеть. Чтобы построить гиперпространственный корабль, им понадобится не менее двух лет. А мы через два месяца можем стартовать.

— Если ничего за это время не случится. Знаете, как с украинского переводится слово «ковзан»? — неожиданно спросил Кедрин.

— Затрудняюсь ответить, господин директор.

— Это слово переводится «конек». Так вот, Борис Ковзаи — это наш конек, решающее, главное звено, проекта «Пора». И если с ним что-нибудь случится... — Директор Службы безопасности сделал паузу и выразительно посмотрел на Северского: — Идите, полковник, и помните — за Ковзана вы отвечаете головой.

«Как же, услышишь тут Моцарта, разве что "Реквием"». В отвратительном настроении полковник Северский покинул грозное здание на Лубянке.

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

19 мая 2190 года. Среда.

19.06 по СЕВ, или 20.06 минут по киевскому времени.

— Привет, отец.

— Здравствуй, сынок. Как здоровье?

Параболическая антенна на «Востоке», высоко задрав свою металлическую чашу, смотрела на Европу, а точнее, на свою более крупную тезку в Центре управления космическими базами. Принятый и усиленный на Земле сигнал, через компьютер попадал в обычную сотовую сеть, а она в несколько пассов переправляла его по назначению. В украинский город Славутич, на тихую улочку, где на балконе второго этажа седой человек разговаривал по мобильному телефону и смотрел на желтый диск Луны.

— Отлично, пап. Не хожу, а парю. Необыкновенная легкость в теле! — В телефонной трубке послышался смех. — А ты как?

— Конечно, такой легкостью похвастаться не могу. Но, тьфу-тьфу, пока ничего не болит.

— Постучи по дереву, а то я не могу. — Сидя в специальной кабинке для переговоров Борис Ковзан покрутил головой. — Тут у нас везде бетон, пластик и металл.

— Уже постучал.

— Как там погода?

— Мерзкая. Температура около ноля. И с неба сыплется не то снег, не то дождь. А у вас?

В трубке опять раздался смех:

— Отличный вопрос, если учесть, где я нахожусь.

— В море Дождей. Поэтому и спрашиваю. Наверное, сыровато там у вас? — пошутил отец.

На Луне вновь рассмеялись:

— Не совсем. Влажность шестьдесят процентов, температура двадцать пять градусов. Дождей, бурь и прочих бяк природы нет и не предвидится.

— Сын, что-нибудь случилось? — неожиданно спросили с Земли.

— Почему ты решил?

— Ну, за двадцать девять лет я-то тебя хорошо изучил. И я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь так весело со мной разговаривал. Ты всегда был очень серьезен. Я иногда думал, что излишне суров с тобой и тебе не хватает тепла.

— Отец, ты правильно меня воспитывал. А от излишней теплоты, как ты знаешь, все быстро портится. И человек в том числе.

— Приятно слышать. Так что же все-таки случилось?

— У меня всё нормально, отец. Наверное, это просто тоска по тебе. Еще никогда мы не были так далеко друг от друга.

— Скоро будем еще дальше...

Два родных человека замолчали, думая об одном — через несколько месяцев между ними может быть не измеримое числом расстояние, а пропасть, глубину которой человеческий мозг просто откажется воспринимать.

— Ничего, отец, — радиоволны вновь устремились от Луны к Земле, — кто-то должен быть первым.

— Да, должен, — как эхом откликнулись с Земли. А затем, через неловкую паузу: — Борис, я попрошу оказать мне одну услугу.

— Отец...

— Нет, нет, я уже тебя ни от чего отговаривать не стану. Просто... ты же еще будешь на Земле?

— После полета.

— Ты можешь там сдать свою сперму для Центра репродукции?

— Могу. Это предусмотрено.

— Тогда сдай. Если что, пусть у меня будет внук. Ведь второй жизни тебе не обещают.

— Отец...

— Сын, мы оба знаем, что ты можешь не вернуться. А я не хочу, чтобы на Земле исчезли люди с фамилией Ковзан. Ты можешь выполнить мою просьбу?

— Могу.

Отец Бориса еще долго, стоя на балконе, всматривался в желтую тарелку, висящую в небе. Неясной, еле выделяющейся на фоне черного неба полосой пролег Млечный путь — мириады и мириады звезд... Ивану Антоновичу вспомнилась картинка, виденная им в детстве, — дискообразное туманное тело с множеством светлых точек и утолщением посередине. И надпись: «Вид нашей Галактики со стороны». Скоро Борис, его сын, увидит это воочию... А может, это непонятное гиперпространство выбросит его так далеко, что наша Галактика будет казаться оттуда тусклой искоркой, теряющейся среди тысяч других. Небо только казалось неподвижным и безжизненным. Несколько орбитальных станций, на которых кипела жизнь, и десятки спутников со скоростью под восемь километров в секунду неслись над Землей. Спутники не были просто кусками металла. Одни помогали людям общаться между собой, другие что-то высматривали на Земле или в космосе. И как во все времена люди хотели знать, о чем говорят другие... Небо не было равнодушным к чужим тайнам.