– Хорошо, – кивнул Федор, – я кое-что придумал,создал новое заклинание, точно сработает. Только оставьте нас вдвоем, делоновое, бог знает, как получится, и еще мне понадобятся две свечки, спички итарелка, но, предупреждаю сразу, я ее разобью!

– А трупа черной кошки, выкопанной в полночь подвиселицей, тебе не надо? – голосом, не предвещающим ничего хорошего,поинтересовался Кеша.

– Нет, – совершенно спокойно ответил Федор, – я неколдун, а рароэнтолог.

Я чуть было не спросила, что это за птица такая, но тутДегтярев сказал:

– Ладно, пошли, пусть химичит.

Мы вывалились в коридор и встали у двери, напряженновслушиваясь в тишину, которая царила в гостиной.

– Ну, что там? – шепотом спросила Машка.

– Тише, – шепнул Кеша, – бормочет вроде, эх, неслышно.

– И хорошо, – вздохнула Ирка, – мало ли чегоеще с кем стрясется, тьфу, тьфу, уйди прочь!

– Да замолчите вы, – обозлился Дегтярев, – иправда не разобрать. Као-лао-бао-чао, вроде так!

Не успел полковник закрыть рот, как раздался короткий звукразбившейся тарелки и вой мопса.

– Хучик! – заорала Маня и вломилась в гостиную, мыбросились за ней.

На ковре, между диваном и телевизором сидела Зайка. Вид уОльги был самый идиотский! Ноги сложены по-турецки, в высоко поднятых вверхруках торчат две зажженные свечки. Чуть поодаль, у батареи, весь усыпанныйосколками, плакал Хучик.

– Что ты с ним сделал?! – затопала ногами Маруська,хватая мопса.

– Ничего, – виновато воскликнул Федор, – просто незаметил его, кинул тарелку и прямо в бедолагу угодил!

Быстрым шагом он подошел к Машке, выхватил у нее Хуча иначал поглаживать собачку, приговаривая:

– Милый, тебе больно, прости дурака!

– Смотри, какая у него тонкая душевная организация, –шепнула мне Марго.

– Хучик очень интеллигентный мопс, – согласилась я,разглядывая Зайку.

– Я не про собаку, – вытаращила глазаМарго, – про Федора говорю. Глебу бы никогда в голову не пришло извинятьсяперед Хучем, наоборот, наподдавал бы тому еще затрещин и заорал: «Сам виноват,не фига сидеть, где не надо!»

Но мне было совсем неинтересно, что Марго думает о Федоре,вид окаменевшей Ольги пугал.

– Она может опустить руки? – спросила я у Федора.

– Думаю, да, Олечка, вставай, – велел «академик».

Зая кряхтя поднялась, мы уставились на нее. Я невольноотметила, что Заюшка слегка пополнела, но ей это только идет. Из лица ушлаблокадная бледность, исчезли синяки под глазами и тоненькая сеточка морщин нависках. Получив три-четыре килограмма, Заинька помолодела, ей сейчас можно былодать от силы лет двадцать.

– Может, чаю? – робко спросила Ирка.

– Катерина испекла плюшки? – сердито повернулась к нейОльга.

Тяжелый стон вырвался из моей груди. Не подействовало, новоезаклинание оказалось бесполезным.

– Пошли в столовую, – мрачным голосом велел Кеша.

Мы перебрались в ярко освещенную комнату и сели за стол всамом дурном настроении. Домашние внимательным образом наблюдали за мной иЗайкой.

Я храбро налила чай, положила туда лимон, насыпаласахару и сообщила:

– Вот видите? Уже сладкое прекрасно удерживается в желудке.

– Мне бы твои проблемы, – буркнула Ольга и вцепилась вгорячую булочку с творогом.

– И что делать будем? – сурово осведомилсяАркадий. – Федор, отвечай немедленно, к тебе обращаюсь.

– Главное, не терять надежды, – залепеталрароэнтолог, – завтра снова попытаемся.

Кеша глянул на Дегтярева. Полковник отложил пирожок иторжественным голосом возвестил:

– Если через неделю они не станут такими, как всегда, если…

– То что? – испугался Федор.

– Увидишь, – пообещал Александр Михайлович, –вернее, надеюсь, никогда не узнаешь о том, что тебя поджидало, и вовремяустранишь проблему! Иначе… Иначе…

– Не надо его пугать, – взъерошилась Марго, –человек старается изо всех сил.

Федор с благодарностью глянул на парикмахершу, та, заметивего взгляд, вдруг сконфузилась, словно девочка-подросток, которой поцеловалруку взрослый мужчина.

– Значит, не изо всех сил, – стукнул кулаком по столуКеша, – кстати, может, он ничего не умеет, а? Вдруг сей господин – мошенник,коих полно в Москве! Кто-нибудь видел диплом о его образовании?

Федор впился в меня умоляющим взглядом, в его глазахплескался ужас. Чувствуя себя полной идиоткой, я ответила:

– Все в порядке, свидетельство у него в кабинете.

– На стенках развешаны, – неожиданно пришла мне напомощь Марго, – много разных.

Я удивилась: что это с ней?

– Просто случай из рук вон, – ожил Федор, – но яобязательно исправлю статус-кво, ей-богу, чуть-чуть осталось. Налицо яркаяположительная динамика: позавчера Даша пила одну воду, вчера стала употреблятьлимонный сок, сегодня сахар. Скоро и до мяса дойдет!

– Только я без изменений, – сообщила Ольга, запихивая всебя то ли шестую, то ли седьмую булку, – и самое ужасное, что мне процессбезудержной жратвы начал нравиться. Может, ничего плохого и нет в том, чтобыслегка округлиться, вряд ли я стану похожа на Марго!

Лицо Аркадия разгладилось. Я возликовала, кажется,несчастного рароэнтолога, знать бы только, что это такое, оставят в живых. Всегоды брака Аркашка пытался объяснить жене, что вешалка не самый красивыйпредмет в доме и что худая корова еще не газель. Он применял различную тактику:от нежного присюсюкиванья до гневного крика, но Ольга упорно сидела на диете.В конце концов Кеша решил не портить семейную жизнь и отвязался от вечнохудеющей дурочки, он очень любит Зайку и сейчас требовал от Федора решительныхдействий только потому, что Ольга начала плакать. Но когда она сама заговорилао «легком округлении», рароэнтолог из врага мигом превратился в друга Кеши.

– Марго вовсе не толстая, – заявил Федор, – у неепрекрасная фигура, как раз в моем вкусе, легкая пышность!

Стокилограммовая Марго стала красной-красной и схватилась застакан с минералкой. Я слегка растерялась: что у нас происходит в доме?