Хьюго был уверен, что Десмонд опоздает на свидание. Этоозначало лишь одно: он знал о свидании и хотел прийти в павильон первым, хотел«успеть»… Получается, Глэдис разболтала ему о своем разговоре с «русскойкузиной», показала письмо с цифрой 10, дерзко переправленной на 9. И Хьюгорешил опередить хозяина.

А что его так разобрало? Или он чувствовал к Марине тайную,неодолимую страсть? Но тогда почему Хьюго не довершил начатое? Ведь оцепенение,владевшее ею, было подобным беспамятству, и она не смогла бы противитьсянасилию. Наоборот, Хьюго, рискнувший благорасположением своего господина, вдругшуганул Марину с постели, будто помойную кошку. Он кого-то ждал… Неужто малюткуГлэдис, которая замыслила какую-то каверзу против нее?

Сейчас Марина знала одно: прежде чем идти говорить сДесмондом, ей нужно снова увидеть Хьюго и спросить… Он, конечно, откажетсярассказывать, но ничего: она прочтет ответ в его черных распутных глазах!

Вот и павильон. Едва дыша, по чуточке Марина приотворяладверь, опасаясь, что внезапно ворвавшийся порыв ветра спугнет Хьюго и егопассию.

Зря старалась! Их не спугнул бы и ураган, этих мужчину иженщину, которые бились на развороченной постели. Марина узнала волосатую,черную спину Хьюго, и ее пронизала дрожь такого отвращения, что тошнотаподкатила к горлу. Итак, Хьюго дождался… Кто же его подружка?

Женщина вдруг пронзительно взвизгнула и замерла визнеможении. Руки ее расслабились и удовлетворенно обхватили спинуобессиленного любовника. На пальце блеснуло кольцо… и Марина наконец узнала то,зачем пришла сюда.

Она сделала шаг назад, потом еще шаг, осторожно прикрыладверь – и прянула во тьму, ничего не видя перед собой, кроме фамильного кольцаМакколов, которое сверкало на тонком, изящном пальце.

Джессика… Так вот кто любовница Хьюго! Вот кто измыслилинтригу! Можно не сомневаться, что невеста-вдова давно почуяла нечто странное вотношениях Десмонда и его «русской кузины». Пожалуй, ей тоже Глэдис сообщила оботставке, которую получила Агнесс, и Джессика решила бросить соперницу в такуюгрязь, от которой той в глазах Десмонда вовеки не отмыться.

Но какова Глэдис! Похоже, сцену жалости и сочувствия онаразыграла по указке Джессики и ловко подсунула в нужную минуту письмо. А заработу получила от мисс Ричардсон награду в виде хорошеньких туфелек, правда,изрядно поношенных, со скошенным каблучком…

Марина нахмурилась: какая-то мысль мелькнула в голове ипролетела. Да и при чем тут туфли и Глэдис? Девчонка служит той, которая, какона считает, скоро станет леди Маккол.

Получается, Джессика тогда говорила о себе: о том, что надополюбить Маккол-кастл превыше всего и ради обладания им смирить свое сердце,затворить его для любви и счастья. Лишь бы стать леди Маккол! О нет, она нелюбит Десмонда. Слова о любви в письме, которые так ранили Марину, неискренни.Расчетливая Джессика очень точно представила себе, что может сказать своемувозлюбленному Марина, – и облекла ее чувства в оболочку слов. Получается,Джессика успела очень хорошо узнать Марину. Наверное, «дружба» с Мариной былатак же подстроена Джессикой, как ее «любовь» к Десмонду.

Какая там любовь! Десмонд в ее глазах лишь бледное подобиеАлистера. Зачем ей любить Десмонда, когда племенной жеребец Хьюго в любуюминуту готов удовлетворить ее пыл. Хм, похоже, под ледяной оболочкой миссРичардсон скрывается весьма страстная натура – вон как она визжала. Так же иАгнесс вопила тогда, в конюшне с Хьюго.

Агнесс… Марина зажмурилась, вспоминая. Почему та вдругпришла ей на ум? Агнесс что-то сказала такое… «Я думала, что это леди… Урсула»– вот что она сказала.

Черта с два! Она думала, что это леди Джессика. И смертельноиспугалась, что ее шашни с Хьюго станут известны даме, которая, судя по всему,крепко держит дом в своей изящной ручке… с бриллиантовым кольцом на пальце. Искоро Десмонд окажется стиснутым той же железной хваткой!

Такого нельзя допустить! Десмонд должен узнать…

Марина вдруг поняла, что едва плетется по тропинке. Павильонсовсем рядом, она и десяти шагов от него не сделала! Рванулась вперед,заставляя закоченевшие ноги двигаться, и со всего маху наткнулась на что-товсем телом. И услышала голос, подобный шуму ледяного январского ветра ввершинах елей:

– Вижу, вы еле тащитесь, сударыня!

Повиснув в его руках, Марина, не веря глазам, смотрела влицо, искаженное выражением жгучего презрения.

– Ты здесь… – слабо выдохнула она.

– Я вернулся, – сказал он. – Почему-то, когда я пришел ксебе, мне показалось, будто увиденное было лишь страшным видением, наваждением.И испытал неодолимое желание вернуться и убедиться собственными глазами, чтопавильон пуст. Но… Я видел тебя выходящей из него.

– Я тоже только что вернулась! – наконец подала голосМарина. – Там Хьюго. С женщиной.

– С другой? – ухмыльнулся Десмонд. – Что, тебя ему быломало?

– Все не так! – хрипло выкрикнула Марина. – Я убежала сразувслед за тобой! А потом… потом к нему пришла Джессика…

– Замолчи! – прошипел Десмонд. – Не смей впутывать сюдаДжессику! Ты клевещешь на нее!

– Клевещу? А вспомни, от кого ты получил письмо… Кто тебеобещал что-то показать, открыть глаза… Она и меня заманила сюда, сговорившись сХьюго…

Десмонд глядел на Марину с отвращением.

– Трудно поверить, что Джессика гоняется за Хьюго. Вы его сней не поделили, что ли?

– Да при чем тут Хьюго? Мне не нужен никакой Хьюго! Я люблютебя! – С этим криком, чудилось, сама душа исторглась из тела Марины.Обессилев, она повисла на руках Десмонда.

– Не смей говорить о любви! – выдохнул он с ненавистью,отдергивая от нее руки с такой стремительностью, будто наткнулся на змею и таукусила его.

А Марина уже ни о чем больше не могла говорить. КогдаДесмонд разжал руки, она рухнула, где стояла. И даже не почувствовала удара оземлю…

* * *

Очнулась она от боли. Боль была везде – ныла спина, садниложивот, ноги жгло, как огнем… Единственным приятным чувством, которое ощутилаМарина, было тепло.

Кто-то дернул ее за волосы: раз, другой, третий – и она вскрикнула,пытаясь поднять тяжелые веки, – да так и подскочила, услышав голос Десмонда:

– Отлично, вы пришли в себя. Давайте-ка выпейте….