После выхода из больницы Аня постаралась более никогда недумать о кладах. Ясное дело, сокровищ никаких нету, следует самой зарабатывать,а не искать чужое богатство.

Но вчера вечером, возвращаясь домой со службы, Аня позволиласебе роскошь: купила любимый журнал, толстое, глянцевое, очень дорогое издание.У Самойловой была теперь одна радость – полистать страницы и окунуться в чужуюроскошную жизнь, где нет тягостных мыслей о куске хлеба.

Анечка села в кресло и отдалась любимому занятию, спустянесколько минут она увидела фото смуглянки и сразу поняла, кто перед ней:Арина, дочь того самого Бориса. Каким образом Самойлова сообразила, кемявляется девушка на фото? Да очень просто. Во-первых, о многом сказала неслишком часто встречающаяся фамилия Гофмайстер, а во-вторых, Костя в свое времяизредка говорил:

– Эх, Анька! Пристроить бы нам Игоряшу в женихи кБорькиной девке Арине, и проблем нет. Очень уж мой сосед богатый, денег у негобез счета!

Аню подобные беседы злили, и она сурово отвечалаКонстантину:

– Только не вздумай при мальчике глупости нести, деньгинадо самому зарабатывать.

Костя же не сдавался.

– Оно так, конечно, но и получить приданое неплохо. Даи Арина у Борьки красавицей растет, славная могла бы выйти парочка.

Костя не раз и не два затевал «марьяжные» разговоры, и Аняотлично запомнила имя и фамилию: Арина Гофмайстер. Поэтому сейчас, наткнувшисьна снимок красотки, она с интересом принялась разглядывать изображение и былавынуждена с неохотой признать: девица слишком хороша собой.

Отчего ей не нравилась Арина, было Самойловой непонятно.«Живьем» дочь Гофмайстера она никогда не видела, с Борисом тоже знакомства неводила, так с какой стати гневно сдвигать брови, услыхав фамилию Гофмайстер?

Покопавшись в себе, Аня поняла, в чем дело. Очевидно, онапросто завидует расфуфыренной девчонке, ишь, все имеет, а по какой причине?Всего лишь потому, что ее отец нарушал закон, обманывал государство, работалдома с золотом и бриллиантами. А Аня трудилась честно, и теперь ее Игоректщетно мечтает о магнитофоне.

Почувствовав прилив злобы, Аня стала еще более пристальноизучать фото красотки, старательно ища в ней изъяны.

У девушки смуглая кожа очень красивого оттенка? Ерунда,небось ходит в солярий. Огромные, бездонные карие глаза, окруженные густымиресницами? Тут явно поработали гримеры, да и шикарные волосы небось на самомделе тусклые, висящие веревками патлы. Просто их тщательно завили перед съемкойи обрызгали специальным лаком. Арина, дочь Бориса Гофмайстера, вовсе некрасавица, девушка как девушка, подобные стадами бродят по московским улицам.На обложку журнала нахалка попала благодаря деньгам папы, похоже, отец ничегодля дочери не жалеет, вон какое ожерелье на наследнице ювелира.

Аня уставилась на ярко блестевшие камни и вдруг ощутилаострый укол в сердце. В то же мгновение Самойлова вскочила, бросилась вспальню, принесла оттуда безделицу, которую Федор привез из Крыма, и, положивее на стол, принялась сравнивать два колье.

Незадолго до возвращения Игоря домой его мать поняла: наАрине точь-в-точь такое же украшение, как то, что сейчас лежит на скатерти.Правда, колье на Гофмайстер сверкало и переливалось, камни излучали свет, а«ожерелье» Ани было тусклым, но сомнений не оставалось: «ошейники» словноотлили в одной форме, за исключением маленькой детальки. Когда Аня обнаружилаее, разум окончательно покинул женщину.

В журнале было дано несколько фото красавицы, на одном онакрасовалась спиной к читателю, голова девушки была повернута вправо, волосызачесаны вверх, Арина кокетливо улыбалась, как бы говоря: «Я хороша со всехсторон».

Так вот, изучив застежку ожерелья, Аня чуть не упала вобморок: по ее бокам виднелись две висюльки, резные штучки, точь-в-точь как те,которые Борис якобы «откусил» для установления возраста поделки.

Игорь ошарашенно слушал мать, а та говорила не умолкая, тычасыну в нос то журнал, то потемневшее колье со стекляшками, то альбом сфотографиями, сделанными в свое время Федором.

– Мама, ляг, отдохни, – приказал наконецсын, – и потом, ты же адреса Гофмайстера не знаешь!

Но Аня словно с цепи сорвалась.

– Нет, – завизжала она, – я только сейчаспоняла: Федор был прав! Он и впрямь нашел клад Билли Бонса, а я ему не верила,и никто не верил, Костя в том числе. Над Федором посмеивался, но колье на проверкуБорису отнес, а тот подменил его! Себе забрал настоящее, а нам вернул копию.Вот почему висюлек не было! Слишком тонкая работа! Борис не сумел их сделать!Вор! Думал небось, никто не заметит… Сейчас побегу, отниму нашу вещь!

Быстрее кошки Аня вскочила на ноги и понеслась в прихожую,сын ринулся за матерью, но она оказалась проворней, успела выскочить за дверь водном ситцевом платье и босоножках.

Игорь сумел поймать маму только на улице. Аня сидела всугробе и рыдала, тонкие каблуки не рассчитанной на зиму обуви поехали на льду,и Самойлова упала, сломав ногу.

К несчастью, происшествие закончилось ужасно, к переломудобавилось воспаление легких и нервный срыв. Из клиники Аня так и не вышла.Игорь стал круглым сиротой.

Игорь замолчал, потом тихо добавил:

– Я тут одну книгу читал, про великих кладоискателей, иузнал, что все они плохо кончили: один повесился, другой от неизвестной болезниумер, третий вообще пропал. А еще в этом издании говорилось, что над кладамипроклятье тяготеет, ну, вроде те, кто зарывал, надеялись потом снова сами ихоткопать и проклинали того, кто в захоронке без разрешения порыться надумает!Уж не знаю, правда ли, но у нас именно так и получилось. Сначала отец рассудокпотерял, нашел колье и того, сдвинулся, затем он и Костя погибли. А ведь ехалиони клад отрывать. Последней мама ушла, опять же из-за того ожерелья, не иначеоно и впрямь проклято.

– В вашем доме есть ценные вещи? – спросил я.

Игорь улыбнулся:

– Нет, так, ерунда, типа трех серебряных столовых ложеки двух совершенно не представляющих никакого интереса колечек, оставшихся отмамы, впрочем, имеются еще золотые часы Кости.

– А карты? – напомнил я. – Вы же говорили,что они очень дорогие.

Игорь вздохнул: