А мы обошли их по кругу, и кесарь остановился, позволяя мне увидеть распятую, прикованную к полу совершенно обнаженную, истерзанную девушку. В ее плечи и бедра были воткнуты кинжалы, ее искусанные губы были в крови, ее тело было покрыто укусами и красными отметинами, ее ноги…

– Достаточно, – решил кесарь и унес меня обратно на совершенно невидимый здесь стол.

И, опершись на него бедром, продолжил удерживать меня, притихшую и потрясенную, на руках.

– Перемещение душ, нежная моя, – давняя забава темных, – начал объяснять кесарь. – Механизм сложен, и для него обычно требуется пять магов, жертва, которую пытают ровно столько времени, сколько потребуется для того, чтобы человек отчаянно возжелал умереть, лишь бы не испытывать больше боли, и частичка тела светлой леди. Удивительно, но подобное темные способны проделывать исключительно с женщинами светлых. И если ритуал проведен верно, в теле истерзанной человеческой девушки просыпается светлая леди. Удерживать вызванную душу темные способны до нескольких суток. Стандартно начинают с насилия, превосходно понимая, насколько это унизительно и болезненно для женщины. Насилие перемежается пытками. За это время несчастная жертва выкладывает все, что только знает. Когда же душа возвращается в свое тело, память сохраняется. Как и безумие, коим для большинства светлых леди оборачиваются подобные «шалости» темных. Теперь ты знаешь о причинах, побудивших светлых держать своих женщин в максимально закрытой одежде и в максимально ограниченном пространстве.

Я сидела совершенно оглушенная этой информацией. Жестокость темных даже не то чтобы поражала, она вызывала ужас и отторжение. Нет, я ни на секунду не допустила мысли, что на месте этой истерзанной девушки сейчас могла лежать я, во мне была слишком сильна уверенность в кесаре и его силе. Но, во имя Матери Прародительницы, какой же безжалостностью нужно обладать, чтобы творить такое!

– Что будет с этой девушкой? – спросила, наконец, совладав с эмоциями.

– Повреждений, несовместимых с жизнью, у нее нет, значит, отпустят, – ответил властитель Эрадараса. Затем добавил: – Нежная моя, тебе достаточно разорвать тактильный контакт со мной, чтобы вернуться обратно в канцелярию.

– А вы? – мгновенно спросила я.

– Никогда не отличался милосердием.

Я взглянула на кесаря и неожиданно поняла, что, в отличие от меня, оглушенной случившимся и лишь задающей вопросы, он все это время действовал. И сейчас в глазах пресветлого Араэдена сверкали и переливались золотые искорки… О, я помнила, на что они были способны.

– Иди, – мягко, но настойчиво повторил он, – я поглотил достаточно твоих эмоций, чтобы быть способным удерживать себя здесь и без твоего присутствия.

И я совершенно ясно поняла, зачем меня целовали. Ясно и отчетливо. Кесарю нужны были мои чувства, мои мысли и мои переживания, чтобы перенестись туда, где эти выродки проводили ритуал, и разобраться с ними максимально жестоким способом. Дабы впредь неповадно было. И знаете что, мой кесарь…

– Я останусь, – заявила уверенно. И, улыбнувшись, добавила: – Видите ли, я тоже никогда не отличалась милосердием, особенно в отношении столь подлых врагов.

Кесарь, в момент моих рассуждений о причинах случившихся поцелуев взирающий на меня как-то крайне напряженно, странно усмехнулся и с неожиданной нежностью произнес:

– Кари, кровожадная моя.

– Даже спорить не буду, – заверила я и, сев поудобнее, так, чтобы все было видно, приготовилась наблюдать за показательным избиением темных младенцев.

Избиение началось эпично!

Призванные кесарем золотые искорки вдруг материализовались прямо в центре пентаграммы, заставив братьев прекратить обсуждение дальнейших действий по устранению моей выдающейся во всех смыслах персоны и на миг застыть, потрясенно вглядываясь в искрящееся золотом явление. Искорки роились, словно стая фантастических крошечных пчелок, будто золотые песчинки, вопреки всем законам мироздания, просыпающиеся наверх, а не вниз, словно скопление ярких золотых звездочек… И это действительно было красиво. Потрясающе красиво, и так завораживающе, изумительно, сказочно.

– Пресветлый! – вмиг догадался обо всем, похоже, самый умный из братьев – Акьяр. – Его зарры!

– Это невозможно, – уверенно произнес Араэн принц Ночи, – зарры не способны действовать на территории Тэнетра. Максимум – это иллюзия.

Кесарь едва слышно усмехнулся, и количество искорок начало стремительно расти. Так же стремительно четыре темных принца окутали себя защитными чарами, что визуально очень походило на попытку обмотать себя полупрозрачной черной тканью. Этот кокон создавался одним движением – взмах руки, и поднявшаяся словно из земли темная призрачная материя, закручиваясь по спирали, окутывает владельца… И это тоже было красиво, да, и кесарь, кажется, весело полюбовался магией темных вместе со мной, позволив принцам обрести уверенность в своей безопасности…

Но едва четверо темных выпрямились, убежденные в защищенности от любых неприятных сюрпризов, кесарь нанес удар.

Золотые искорки всколыхнулись волной, расплескались под потолком, став на краткое мгновение подобием звездного неба, и лавиной обрушились на темных, прожигая напрочь защитные коконы, прожигая кожу до крови, чей запах мгновенно разнесся в воздухе! Первым взвыл Ависей принц Ночного ветра, когда прожегшие защиту искорки начали сжигать волосы на его голове. Взвыл, вероятно, даже не от боли, а от лицезрения того, как на пол беззвучно, словно осенние листья, опадают целые пряди. Он заорал, выпуская свой ветер, пытаясь прикрыть голову, приказывая ветру уничтожить зарры. Но что мог ветер? Возникший смерч, захватив искорки в свой поток, лишь ускорил их, сделав еще более смертоносными, и вскоре пол был усеян каплями крови темных.

– Угомони свой сквозняк! – заорал на него Анрахар принц Тени, пытаясь эту самую тень выставить перед собой как щит.

Тень явно противилась, причем очень продуманно и осознанно – когда в нее летела новая искорка, она растягивалась и избегала контакта, таким образом зарра летела в Анрахара, что, по-моему, доставляло тени невыразимое удовольствие – она даже улыбалась периодами.

– Держать защиту! – орал на нее хозяин.

– Не могу, я только тень, я не щит, – вполне логично парировала тень.

Мне откровенно импонировала ее разумность, а вот принцу явно нет, и он попросту отшвырнул тень, едва очередная искорка начала целеустремленно прожигать его камзол. В этой заведомо проигрышной схватке достойно держались только Араэн и Акьяр. Принц Ночи, призвав меч и демонстрируя великолепные навыки в фехтовании, успешно отражал большинство атак золотых искорок и лишь раздраженно шипел, когда некоторым удавалось прорвать оборону и, прожигая ткань, добраться до тела. Его черная шелковая рубашка давно взмокла от пота и пропитавшей ее крови, и теперь мокрой тряпицей облегала широкие плечи и мощную мускулатуру темного, волосы он умудрился собрать в хвост в начале атаки, и они ему не мешали практически, а еще Араэн призывал магию, определенно призывал магию, судя по сгущающемуся вокруг него мраку. Акьяр также предпочел действовать. Отойдя к стеллажу с книгами, он не защищался от зарр ничем, кроме уже продырявленного защитного кокона, лишь глухо рычал, когда очередная золотая искра добавляла шрамов на его тело, и стремительно листал вытащенный талмуд, в поисках чего-то, что счел, вероятно, единственным спасением.