– На твоём месте я бы солгала.

– Гм-м, – задумался старик. – А если я скажу, что сорок лет ходил в морях под пиратским флагом? Думаешь, кто-нибудь сможет пожалеть пирата?

Лара растянула губы в мечтательной улыбке.

– Сможет, но при условии, что он молод и хорош собой.

– Увы, я не молод. Зато когда был, смог влюбить в себя очень красивую ведьму.

– Вот это, пожалуй, не стоит семье рассказывать.

Четверть часа спустя Лара и Крэх остановились неподалёку от двухэтажного каменного дома на севере Кемница.

– Этот дом я сам построил, – с гордостью сообщил старик. – Ровно полвека назад. Война разрушила добрую половину города, а он выстоял.

– Я очень рада за тебя и твой дом, – сказала Лара, едва Крэх спешился. – Желаю тебе счастливого воссоединения с семьёй. Прощай!

Бывший ворон схватил Адскую Тьму за уздечку и горячо заговорил:

– Постой-постой, я тебя вот так не отпущу.

– Как «вот так»?

– Без завтрака.

Лара замялась, вспомнив, что ничего не ела со вчерашнего обеда.

– Посуди сама, до столицы ехать не меньше двух дней. Тебе наверняка понадобятся деньги…

– Ты хочешь дать мне денег? – удивилась Лара.

– По крайней мере, одолжить, – торопливо поправил старик.

Ей на ум пришли слова Андреаса: «Старый ворон всё делает с умыслом».

– Крэх, я довезла тебя до дома. Чего тебе ещё от меня надо? – невозмутимо спросила Лара.

Тот взглянул на неё с тем же осуждением, с каким привык смотреть, когда был вороном.

– Какой ты становишься умной, Лара.

– У меня прекрасные учителя – один коварнее другого. Отвечай, для чего я тебе понадобилась?

Крэх драматично развёл руки в стороны.

– Без тебя мне не поверят. Никто не поверит, что я был заколдован.

– Хочешь призвать меня в свидетели? – Лара с сомнением поджала губы. – А если меня заподозрят в колдовстве?

– Я не скажу, кто ты такая. Не беспокойся, тебе не придётся много говорить. Ты только поддакивай.

Лара затрясла головой.

– Я дам тебе денег и провизии, – пообещал Крэх.

– А тебе их кто даст? Вполне вероятно, что твой младший сын вообще тебя не узнает.

– Для этого ты мне и нужна. – В карих глазах старика мелькнула мольба.

– Крэх, три обозлённых юнца скоро вернутся в свои замки и повелят меня искать. Я видела человека курфюрста, который расследовал их исчезновение. Там всё непросто…

– Лара, удели мне всего час. Поверь, здесь тебя никто не найдёт!

И Лара снова поверила.

– Подожди меня около дома, – попросила она Адскую Тьму, но быстро передумала и привязала кобылу к коновязи. – Не обижайся.

Часы на башне ратуши пробили девять часов. Когда Крэх взялся за ручку в виде кольца и несколько раз обрушил её на дверь, бежать было поздно. В доме началась возня. Дверь отворил лысый мужчина лет пятидесяти с рыжеватыми усами, ничуть не похожий на Крэха. Щурясь от солнца и морща низкий лоб, он оглядел сначала Лару, а потом её спутника.

– Пауль, это я, – прошептал старик.

– Чего?

– Это я, твой отец.

Пауль скривил толстые губы, и Лара окончательно пожалела о том, что дала согласие на эту авантюру.

– Мой отец давно умер!

– Я не умер. Я был… в плену.

На мгновение лоб неприятного мужчины разгладился, но потом меж бровей залегла складка недоверия.

– Когда отец пропал, война ещё не началась.

– Я был в другом плену, – с такой болью произнёс Крэх, что даже Лару проняло.

Пауль отступил, пропуская их в дом. Крэх и Лара вошли в просторную переднюю, в глубине которой виднелась деревянная лестница на второй этаж.

– Ты и правда напоминаешь моего отца, старик, но…

– Я знаю, твой сын воевал, – сочувственным тоном сказал Крэх.

На лице мужчины отразилась боль воспоминаний, но её почти сразу сменило недовольство, с каким смотрят на ловкого торговца, что пытается обсчитать.

– Воевал, – с нажимом ответил Пауль. – Он был ландскнехтом и погиб прошлой весной, так и не дождавшись, пока закончится это бессмысленное кровопролитие.

Крэх кивнул со скорбным видом.

– «В мирное время сыновья погребают отцов, а на войне отцы – сыновей».[8]

Тем временем его сын пристально изучал лицо Лары.

– Эта девушка – твоя дочь или внучка?

Крэх крепко сжал её руку в своей.

– Эта девушка – моя спасительница!

Лара в изумлении взглянула на бывшего ворона.

«Каков стервец…»

Несколько минут спустя она и Крэх сидели в кухне у очага, окружённые Паулем, его женой Гретхен и их многочисленным выводком детей и внуков разного возраста, начиная с младенческого и заканчивая давно половозрелым. Держа на коленях одного из четырёх правнуков, Крэх наслаждался всеобщим вниманием и, переводя горящий взор с одного потомка на другого, повёл свой рассказ:

– Сорок лет назад я повстречал одну очень красивую женщину.

В рядах семейства прошелестели неодобрительные вздохи.

– Спешу заметить, прежде я был целиком и полностью верен своей дражайшей супруге! Но эта женщина – воплощённое коварство – меня приворожила и жестоко соблазнила.

Одна из девиц нагнулась к уху сестры:

– Жестоко соблазнить – это как?

– Позже я понял… что она была ведьмой.

Потомки бурно и сочувственно вознегодовали.

– Ведьма требовала, чтобы я на ней женился, можете себе вообразить? Я, конечно, воспротивился.

«Подлец ты, дедушка», – помрачнела Лара.

– А она… Узнав, что я женат, она так сильно разозлилась, что превратила меня в ворона.

Снова негодующие вздохи.

– Чтобы удвоить сладость своей мести, ведьма привязала меня к себе заклятием: днём я летал, где пожелаю, но ночью всегда возвращался к ней.

– И что она делала с тобой ночью? – заинтересовался один из внуков, здоровенный детина лет восемнадцати.

– Кормила, – подумав, ответил старик.

Молодое поколение смотрело на предка, не скрывая разочарования.

«Что я здесь делаю?» – спрашивала себя Лара.

– Месяц назад ведьма наконец умерла! Но чтобы колдовские чары развеялись, её книгу заклинаний должен был сжечь человек. – Крэх гордо показал на Лару. – Кабы не это дитя, я бы жил вороном и по сию пору. Именно Лара набрела в лесу на ведьмин дом и сожгла её проклятую книгу!