Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, мудрая. Моего ума хватило не принимать подарков от Нинмах-аши. Ни Иба, ни даже Шанхаат никогда не использовали бы их. Значит, ядовитое масло ко мне принес кто-то другой. А я совершенно не интересовалась хозяйством! – мне стало ужасно стыдно за свое разгильдяйство. Ведь получается, я своим легкомыслием обрекла своих близких на гибель. А ведь знала же, что у царевны есть враги!
Видя мое смятение, старая женщина опустила свою сухую прохладную руку мне на глаза.
– Не вини себя, дитя! Даже мудрые и богатые годами могут ошибаться! – прошептала она.
Богатые годами! Да у меня этих лет в три раза больше, чем все тут думают! Я считала себя достаточно умной и мудрой женщиной, но допускаю ошибки, словно малолетняя девочка. Хотя, возможно, оправданием этому служит мое юное тело. Как ни крутись, а у молодежи голова лишь любовью забита!
Любовь! От этого на душе стало еще поганей. Угораздило же меня сначала спровоцировать молодого самирита на предложение, пререкаться с ним и кокетничать, а под конец еще и влюбиться! Образ Асмарраха теперь частенько посещал меня по ночам. То гордый и смущающий, то тот, спящий со счастливой улыбкой на губах. Я одновременно боялась и тянулась к нему – любимому герою Юлечкиных девичьих грез и крупнейшему завоевателю своего времени.
Этот мужчина не побоится ни развязать войну, ни выкрасть желанную ему женщину. Оставалось лишь угадать, какой способ он выберет. Ни один из них меня не устраивал, и с этим тоже нужно что-то делать.
Одна рука старухи все еще лежала на глазах, а вторая легко массировала мне шею, нажимая на какие-то точки, от чего по телу пробегала теплая волна.
– Спасибо, Каи, но я должна уметь признавать свои ошибки, чтобы не допускать их больше, – прошептала я.
– Ты становишься мудрой, царевна, это пойдет тебе лишь на пользу. Но не стоит медлить, нам надо поговорить с тем бедным мальчиком. Вставай, я отведу тебя туда.
Наказав нерадивым служанкам разобрать и привести в порядок свои вещи, а так же сложить в одно место все кувшины и прочие запасы с моей бывшей кухни, мы удалились. Внимательно осмотреть весь хозяйственный скарб предполагалось немного позже, когда поймем, что искать.
***
До помещения, в котором держали больных, что служат во дворце, пришлось идти пешком.
Укрывшись с головой легким льняным покрывалом, я благодарила Богиню за то, что мы отправились туда рано утром. Этот месяц не зря называли Сухим ветром. Даже здесь, окруженные стенами и садами, люди не были избавлены от настойчивого воздушного потока, приносившего жару и пыль со стороны степей.
Больные ютились в большом, но одноэтажном, построенном из сырого необожженного кирпича домике, покрытом соломенной толстой крышей. Такое сооружение давало тень, но не было столь же прохладным, как каменные хоромы дворца.
Нас встретил крепкий, средних лет, мужчина, низко поклонившийся скорее Каи, чем мне. Хотя, быть может, и не разглядел в закутанной, словно мумия женщине, старшую царевну.
Покончив с церемонией приветствия, местный лекарь или смотритель что-то прошептал на ухо жрице, от чего ты изменилась в лице и, подхватив меня за руку, быстро поспешила за мужчиной.
В нос ударил неприятный запах немытых тел и какой-то гнили. Аромат курительниц, что были призваны отгонять насекомых и маскировать неприятные запахи, явно не справлялся со своей задачей.
В помещении было темно, но хоть немного прохладнее, чем снаружи. Чистый воздух из внешних комнат почти не достигал сюда.
Больных было мало, всего трое. Наш молодой человек, весь бледный, бессильно лежал на кровати. Ему явно нездоровилось. Остальные двое, казалось, спали.
– К тебе пришли жрицы Иинат, они спрашивают, что с тобой случилось?
Молодой человек сверкнул глазами, и, превозмогая слабость, попробовал поклониться, но не смог. Каи в один момент оказалась рядом с ним и схватила его руку.
Когда она оглянулась на меня, я поняла, что дело плохо.
– Я… – просипел молодой воин.
– Молчи и кивай! – сухо велела ему жрица. – В тот вечер кто-нибудь приносил в покои царевны какие-то вещи и подарки, кроме посыльных владыки?
Последовал слабый, но отчетливый кивок, и старуха продолжала.
– Эти люди были из тех, что живут во дворце?
Снова кивок. Юношу вдруг скрутило и он начал задыхаться, но старуха продолжала.
– Это были люди царицы?
Слабое отрицание. Воин ненадолго потерял сознание, но старуха звонким шлепком привела его в чувства.
– Есть у вас семена нартыша? – бросилась я к мужчине, приведшему нас. У меня были основания подозревать, что у больного начались перебои в работе сердца. Он был смертельно бледен, слабо дышал и постоянно пытался сглотнуть, словно прогоняя неприятный привкус.
Симптомы были мне знакомы, в раннем детстве моя подружка, не слушая отговорок, наелась дикого миндаля. Маленькая Юленька отчетливо помнила, как побледнела Ольгина кожа, и она начала задыхаться, жалуясь на неприятный металлический привкус во рту. Но в том мире была скорая помощь и взрослые, которые могли помочь.
Сейчас же мужчина только покачал головой.
– Эту траву, сиятельная госпожа, – ответил он тихо, – используют только кочевники из северных степей. У нас она не растет.
Я была в отчаянии. Ну почему же я не додумалась тогда попросить у Асмарраха его чудодейственного средства!
Чудом выживший воин теперь умирал у нас на руках, и мы ничего не могли сделать. Каи пыталась задавать вопросы, но юношу сотрясали судороги. Он в последний раз открыл глаза и потерял сознание. Его дыхание стало совсем слабым.
Подойдя к умирающему, я склонилась и ощутила легкий запах горького миндаля. Цианид!
Я выпрямилась и решительно подошла к лекарю.
– Отвечай! Кто-нибудь навещал его сегодня утром? – в моем голосе звенел металл.
– Да, сиятельная, сегодня, как и всегда по утрам приходил их командир, благородный Демет. А больше никого не было, – низко поклонившись, заверил меня мужчина.
– А скажи-ка мне, Саурат, – добавила Каи, тяжело поднимаясь от ложа умирающего воина, – Не приносил ли он чего-нибудь с собой? Пива или еды?
Она обращалась к лекарю по имени, очевидно, хорошо зная его.
– Не знаю, мудрейшая Каи. Я только пропустил их. Тогда время давать настои еще не пришло, и я не стал мешать. Он же приходит каждое утро.
– Когда же ему стало плохо? – требовательно спросила
