Сейчас я разнесу тут все!

Мне все равно.

– Боишься! – кричу я. – Я все равно достану тебя! Не успокоюсь, пока не достану!

Он отходит назад.

– Лучше было не слушать Ингрун и продолжать врать мне?! Да? – кричу я. – И потом врать всю жизнь? Что еще ты от меня скрываешь?!

– Ничего, Тиль.

Табуретка с грохотом ломается о стену, теперь у нее две с половиной ножки вместо четырех.

У меня болят руки.

– Ничего?! Я не верю! Хватит уворачиваться!

Я размахиваюсь.

И он вдруг стоит не двигаясь, не пытаясь пригнуться или хотя бы закрыться от меня. И остатки табуретки ломаются теперь уже об него. Острый обломок ножки рвет рубашку, выступает кровь.

Паника.

Я никак не ожидала такого. Я была уверена, что никогда не смогу по нему попасть.

Он стоит, глядя мне в глаза.

– Нет… – я роняю то, что осталось у меня в руках, подгибаются ноги. – Больно, да? Я не хотела…

Он ухмыляется.

– Все? Успокоилась?

Нет. Никакой жалости.

– Да иди ты, бездну! – с чувством говорю я.

С меня хватит.

Плевать.

Поворачиваюсь и иду прочь.

И уже где-то на пороге, обернувшись, я вижу, как он сидит у стены, стиснув зубы, зажав раненое плечо ладонью, и под пальцами кровь. Больно…

Ничего, он переживет.

Мне стыдно и ужасно нехорошо, но я не могу…

Я ухожу к себе.

Ухожу. Одна. В нашу первую брачную ночь. Смешно. Мы столько раз спали вместе, но теперь…

Мне плевать, что подумают, что скажут. Я не девочка. То, что должно было случиться сегодня – уже случалось, и не раз. Наша свадьба – формальность.

Мне плевать!

Кто-то плачет в моей комнате. Громко, навзрыд.

Я захожу.

Плач замолкает. Меня услышали? Только короткие, едва сдерживаемые всхлипы.

Флир.

Она сидит на моей кровати, все лицо в слезах. Это она рыдала тут, уткнувшись в подушку, в одиночестве. Удивление в ее глазах и почти ужас. Флир никак не думала увидеть меня, я не должна была прийти.

Мне все равно. Сейчас не до ее проблем.

– Приготовь мне постель, – сухо говорю я, словно горничной. – А потом можешь идти.

Парадных доспехов у него не было.

Да и вообще, то, что у него было, скорее подходило небогатому наемнику, чем королю. Ни один уважающий себя рыцарь не стал бы выезжать в таком виде на замковую площадь. Но Эрнана это ничуть не смущало. Доспехи были крепкие, надежные, хорошо подогнанные, хоть и собранные из разных частей. Он говорил, что привык, ему так удобно, а красота его не заботила вовсе.

Он стоял на ступенях.

Войско за стенами Нит уже собралось. Еще немного, он запрыгнет в седло и…

У него здоровенная ссадина на скуле. Это я своей табуреткой, прошло всего три дня. Так мало времени у нас. Совсем нет времени. Еще бы немного, и все бы улеглось, но пока…

Мы не разговаривали эти три дня. Совсем.

И теперь мне страшно.

Нельзя отпускать его так.

Я не спала всю ночь, пыталась, но не могла уснуть. А под утро задремала в кресле на балконе, сама не заметив как. И едва не проспала. Никто не разбудил меня.

Еще немного, и он уехал бы не попрощавшись.

Но пока он стоял.

Я бежала со всех ног, едва успев одеться, толком не умывшись, не расчесав волосы, растрепанная, с красными от ночных слез глазами.

Боялась не успеть.

Он ждал.

Он мог бы зайти ко мне сам. Но он стоял здесь, ожидая, пока я, наконец, проснусь.

Не зная, приду ли я вообще.

Я едва не полетела с лестницы в спешке, едва не споткнулась. Видела, как он дернулся, уже готовясь меня поймать. Но я устояла.

Спустилась.

Остановилась в двух шагах от него. Два шага разделяли нас, две ступени. Я стояла, глядя на него почти сверху вниз.

Тяжело дышала от быстрого бега, сердце колотилось как бешеное, горели щеки.

Он улыбнулся, глядя на меня.

– Рад, что ты пришла.

– Как я могла не прийти?

Он пожал плечами.

– Я обидел тебя. Вдруг ты решила не прощаться совсем? Не захотела видеть?

И снова слезы. Я и так рыдаю третий день.

– Я хочу видеть. Хочу, чтобы ты поскорее вернулся.

– Скоро не выйдет, до Гилтаса только месяц пути.

– Все равно. Я буду ждать.

Он сам поднялся на эти две ступеньки. Осторожно стер слезы с моих глаз большим пальцем.

– Не плачь, – тихо сказал он. – Все будет хорошо.

Я обняла его. Стальная кираса мешала, было неудобно. Я зажмурилась, дотянулась, прижалась щекой к его щеке. Словно в тот самый первый день, когда я чуть не прыгнула в окно, а он поймал меня. Когда мы лежали на полу, вцепившись друг в друга. И сейчас… Словно он самый близкий и родной человек на всей земле. Единственный. Если бы он не успел тогда, если бы я разбилась…

– Я буду молиться Небесной Матери каждое утро.

Он кивнул.

– Я люблю тебя, Тиль.

Я видела, как подошел Арек, встал рядом, за спиной. Пора?

Доспехи на нем были новенькие, золоченые, сияющие на солнце, украшенные эмалевым гербом. Арек весело ухмылялся, словно предстоящий поход казался развлечением ему. Да, может, и казался, он еще так молод, будущие подвиги и слава уже кружат голову. Он еще никогда в таких доспехах на войну не ходил!

– Пора! – окликнул он. – Давай, прощайся уже, кони заждались!

Арек никак не признавал официальных обращений к Эрнану, как к королю, только когда без этого совсем уж не обойтись. Не удивительно, он помнил Эрнана еще нищим мальчишкой, таскающим мешки за еду. Эрнана это вполне устраивало.

Он обернулся.

– Иду.

– Может, возьмем ее с собой? Она хорошо дерется! – Арек засмеялся, потер свою щеку в том месте, где у Эрнана была ссадина. – Забьет табуреткой кого угодно, даже самого Кайлар-шаха!

– Нет, – Эрнан улыбнулся, снова повернулся ко мне. – Оставайся тут, – сказал он мягко. – Королева Таррена. Присматривай за домом, пока меня нет.

– Хорошо.

Я поцеловала его.

Он еще раз обнял меня, как-то судорожно вздохнул.