– Между тем, – торжествующе продолжал Мейсон, вскакивая сместа и указывая на свидетеля пальцем, – вы работали тогда до полуночи, не такли?

– Так, сэр.

– Значит, если бы машина вернулась после полуночи,существенно позже, скажем... в три часа ночи, вы бы ее уже не увидели, да?

– Конечно! Но я и так бы ее не увидел. Я не обращаю вниманияна машины, которые едут по шоссе. Мне до них дела нет.

– Уж не хотите ли вы сказать, – усмехнулся Мейсон, – чтовообще никогда не глядите на машины, мчащиеся по шоссе?

– Ну, я их... я их не рассматриваю.

– Естественно, – кивнул головой Мейсон, – но порой все-такизамечаете, не так ли?

– М-м... наверное, да.

– Итак, – напомнил Мейсон, – тот автомобиль привлек вашевнимание тем, что водитель вел себя очень нервно и неспокойно. Я правильноформулирую?

– Мне показалось, что он кого-то высматривает...

– Простите, ваши домыслы нас не интересуют, – остановилсвидетеля Мейсон. – Просто отвечайте на вопросы. Вы обратили внимание наавтомобиль, потому что водитель вел себя очень нервно и беспокойно, да?

– Да, сэр.

– Вы хорошо разглядели машину?

– Да, сэр.

– И запомнили номер?

– Да, сэр.

– Но раз уж вы запомнили эту машину, то, скорее всего,узнали бы ее снова, появись она перед вами?

– М-м... наверное, сэр...

– А теперь предположим, что, покинув бензоколонку, машинаотправилась в Лос-Анджелес и вернулась не раньше трех часов ночи, то естьподсудимый никак не мог оказаться на месте преступления в момент убийства. Выбы этого знать не могли, правда?

– М-м... вообще-то...

– Да или нет? – рявкнул Мейсон.

– М-м... не мог бы.

– У меня все! – торжествующе заявил адвокат.

Ковингтон посмотрел на него, озадаченно наморщив лоб. Потомне спеша поднялся на ноги. Он тщетно пытался скрыть, что намек на алиби Гарвинав связи с поездкой в Лос-Анджелес серьезно его обеспокоил.

– Ваша честь, – обратился Ковингтон к судье, – я намеревалсяпредставить в конце лишь краткие сведения, полученные мной от телефоннойкомпании; они касаются телефонного разговора подсудимого с Этель Гарвин. Однакотеперь мне хотелось бы получить возможность представить еще одного свидетеля...правда, он не может явиться в данный момент... Разрешите сделать перерыв дозавтрашнего утра!

Судья Минден покачал головой.

– Я считаю вашу просьбу необоснованной. Но, разумеется, еслиподсудимый к ней присоединится...

– Нет, ваша честь! – поспешил заявить Мейсон. – Мы хотимзакончить слушание дела как можно скорее.

– Но, ваша честь, – упорствовал Ковингтон, – речь идет обочень важных подробностях, которые я сейчас не волен обсуждать.

И тут вдруг вскочивший со стула Мейсон неожиданно проявилвеликодушие.

– Ладно, мы согласны продлить слушание. Мы согласны наперерыв! Если господину прокурору кажется, что он в состоянии найти улики,подтверждающие присутствие моего подзащитного неподалеку от места преступленияв момент совершения убийства, то, пожалуйста, мы с удовольствием пойдем емунавстречу, – милостиво произнес адвокат. – Мы уступаем просьбе прокурора и даемсогласие на перерыв.

И Мейсон величественно сел на свой стул.

– Да я уже все доказал! – завопил Ковингтон. – Что вам ещенужно? Я доказал, что обвиняемый...

– Довольно, джентльмены! – постучал молоточком судья Минден.– Ввиду того, что защита согласна продолжить слушание дела, суд объявляетперерыв до завтра, до десяти часов утра. Надеюсь, присяжные не забудутпредупреждение суда и воздержатся от обсуждения процесса, чтения газет и прочееи прочее. Надеюсь также, что вы не будете выражать каких-либо мнений по данномувопросу и не позволите обсуждать его в вашем присутствии. Суд прерываетзаседание!

Мейсон встал, потянулся, подошел к Полу Дрейку и Делле Стрити прошептал:

– О боже, какое везенье! Я так мечтал о перерыве, но боялсядаже заикнуться. Прокурор меня просто облагодетельствовал.

– Будь с ним поосторожней, – предупредил Дрейк. – Ковингтонопасен. Похоже, он выжидает.

– Прокурор обеспокоен, – задумчиво заметил Мейсон и добавил:– Но я обеспокоен еще больше. Хотя сейчас я знаю, что делать. И делатьнемедленно.

– О чем ты? – не понял Дрейк.

– Этот свидетель... я имею в виду Ирвинга, которого я обвелвокруг пальца, заставив опознать мою машину, – начал Мейсон.

– Да, ты здорово придумал, – поддакнул Дрейк.

– Как сказать... Боюсь, что излишне здорово, – покачалголовой адвокат.

– На что ты намекаешь, Перри?

– Пойдем-ка взглянем на машину. Ирвинг – человек оченьчестный.

Выйдя на улицу, Мейсон приблизился к машине, оставленной настоянке, открыл дверь и начал внимательно осматривать салон.

– Вот, взгляни на резиновый коврик под передним сиденьем,Пол! – воскликнул он.

– Но какого черта ты тут вынюхиваешь? Тебе что, кажется...

Пол Дрейк не успел договорить.

Мейсон вдруг тихо вскрикнул, наклонился и с силой дернулковрик на себя.

– Что это? – ахнул Пол Дрейк.

Мейсон показал на рыжеватое пятно и взволнованно воскликнул:

– Пол! Нам надо сейчас же разыскать лучших криминалистов. Мыдолжны выяснить, это кровь человека или нет.

– Кровь человека? – потрясенно переспросила Делла Стрит.

– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон.

– Ты намекаешь... – пролепетал Дрейк.

– Да, намекаю! Мортимер Ирвинг говорил правду! Ондействительно видел на месте преступления мою машину!

– Твою машину?! – Дрейк был потрясен.

– Ее, голубушку, – кивнул Мейсон. – Ты же помнишь, чтоГарвин сел в свой автомобиль и уехал. А моя старушка стояла как раз заавтомобилем Гарвина. Ключи лежали в ящике у хозяйки гостиницы.

Дрейк присвистнул. Делла Стрит пробормотала:

– Значит, вы хотите сказать...

– Я хочу сказать, – подхватил Мейсон, – что никто, абсолютноникто не мог помешать Лоррейн Гарвин встать с постели, одеться, сесть в мойавтомобиль, отправиться на побережье, застрелить Этель и вернуться обратно вТихуану. Иными словами, револьвер мог все это время лежать в гарвиновскоймашине! Когда Лоррейн, ища очки мужа, открыла перчаточное отделение, она обнаружилатам револьвер. Лорри не сказала ни слова. Она молча протянула Гарвину солнечныеочки, а сама при первом же удобном случае достала оружие и переложила его ксебе в сумочку.