– Думаю, ты должен переубедить меня, – произнесла она холодно. – Ври дальше, иначе все, что ты сделал, будет напрасно. Что можешь мне еще сказать? Может, ты сначала, конечно, думал только про волкаров, но ненароком еще и влюбился?

Он перевел на нее непроницаемый желтый взгляд.

– Да, – согласился он. – Ты мне не поверишь, что бы я сейчас ни сказал, правда? Я же все равно большой, злой волк. Чудовище.

Венда спокойно кивнула.

– Именно, – согласилась она. – Но… мог бы и попробовать.

Он усмехнулся.

– Я – волкар, я не люблю людей и вернулся в горы только затем, чтобы призвать своих из-за Синих Вод. Встретил тебя, а ваша девочка-вещунья сказала, что я нашел ключ. Ты и есть ключ, что мне нужен, я уверен. Не знаю, как это должно произойти, но ты вернешь волкаров к жизни. Сначала я хотел только дожить до этой минуты, но потом захотел тебя. Не знаю, согласишься ли ты. Но если ваша вещунья права, они вернутся. Благодаря тебе.

Она тяжело вздохнула и повернула голову навстречу первым лучам солнца.

– Если вещунья права, – прошептала она, – ты умрешь, а я… не хочу этого. Держись от меня подальше, иначе из-за меня погибнешь. А я не смогу тебя призвать.

– Откуда ты знаешь?

– Перестань. Просто держись подальше. Прошу.

Она скинула медвежью шкуру.

– Конец, – многозначительно произнесла она, когда от грозы не осталось и следа. – Я пойду.

* * *

– На кровать его! Осторожно, головой не ударьте.

Парня без сознания внесли в избу возле мельницы под крики мельника и сопровождавших его мужчин. Собравшиеся в доме женщины – Яда, ее две сестры и их мама – сорвались с мест.

– Ради Эллиниале! – выкрикнула мельничиха. – Кто это?!

Отро, старший из ее сыновей, опустил чужака, словно мешок с мукой, на постель, прикрытую шкурой.

– Не знаю, мама, – просипел он. – В воде его нашли, чуть на колесо не намотало, но, к счастью, мы его выловили. Голый был, словно младенец, я ему свою рубашку отдал.

Яда с интересом заглядывала брату через плечо. Рубашка не закрывала всего, что должна была. Мужчина был худым и синим от холода, его кожа казалась почти прозрачной. Волосы у него были короткие и такие светлые, почти белые. Он не был похож на людей из долины.

– Разве ему не пора очнуться? – сказал Садко, на год старше Яды.

– Самое главное, что он дышит, – отец пожал мощными плечами. – Яда! – крикнул он дочери. – Беги за Вендой, пусть его посмотрит.

Девушка скривилась. Ей не хотелось уходить в такой интересный момент.

Именно в эту секунду мужчина нервно задвигался и ужасно закашлялся. Все кинулись ему на помощь. Когда перевернули его на бок, вылилась вода, и, все еще кашляя, он открыл глаза. Серые. Не бледно-голубые, не выцветшие, не неопределенного цвета. Просто серые, такие, как хмурое небо.

– Аника, подай мед, – закомандовала мельничиха, и через мгновение у нее в руках был кубок. Она подала его чужаку, но как только тот глотнул, сразу же подавился и страшно скривился.

– Что… – выдавил он из себя через стиснутое горло. – Что я тут делаю?

– Лежишь, – ответил мельник и засмеялся.

– Это ты нам должен рассказать, – вмешался Отро. – Мы тебя в ручье нашли. Сплавился со льдами или как?

Яда закатила глаза, устыдившись юмора своих родных.

Таинственный незнакомец поднял руку и удивленно ее разглядывал. Потом посмотрел на рубашку, потрогал ее.

– Это моя рубашка, – пояснил старший сын. – Так скажешь, кто ты?

Парень с выражением полной растерянности поднял на него серые глаза, чем покорил всех присутствующих женщин. Он выглядел, как побитый щенок, которого хочется пожалеть.

– Не знаю, – ответил он через минуту. – Без понятия. Ничего не помню. Только страшный шум ветра и то, как летел в воздухе. А потом почувствовал ужасную боль и, наверное, потерял сознание.

– Летел, говоришь? – Мельник поскреб всклокоченную бороду.

– Наверное, буря тебя захватила, – мельничиха покивала головой. – Буря была такая, словно демоны женились. Тебя, скорее всего, затянуло внутрь.

Вся семья переглянулась, соглашаясь с матерью. Им было известно, что бури и воздушные вихри и не такое могли сотворить с человеком.

– Но тебя принесло издалека, – сказал Отро, – потому что ты совершенно не похож на тутошнего.

Парень растерянно пожал плечами.

– Наверное, – буркнул он. – Я не знаю.

Присутствующие снова закивали головами, а Яда пришла к выводу, что ее раздражает, как Аника смотрит на чужака. У нее уже есть жених, поэтому она должна успокоиться и дать другим шанс.

– Ну, ничего, – наконец произнес отец, принимая решение за всех. – Останешься у нас, пока не выздоровеешь и не вспомнишь, куда тебе возвращаться. Как почувствуешь себя лучше, можешь на мельнице помогать моим мальчикам, и никто для тебя миски каши не пожалеет.

У трех сестер огоньки загорелись в глазах, а мать, словно читая мысли дочерей, послала им предостерегающий взгляд.

– Спасибо, – новый житель долины кивнул головой, хотя видно было, что у него тяжело на душе.

– Ну, тебе надобно дать какое-то имя, – выскочила вперед самая младшая из сестер, Луда, колыхая большим бюстом.

«Воздушный змей», – подумала Яда.

Пока семейство спорило, она внезапно встретилась со взглядом молодого человека и увидела в его глазах большую печаль, растерянность и боль. Она тепло улыбнулась ему, пытаясь поддержать, и сказала, словно только ему:

– Лендав, – это было имя героя из сказок и означало «тот, кто летает».

– Так его спросим! – предложила, наконец, Аника, уже стуча Садко по голове.

– Точно, спросим, – согласилась насупленная Луда, у которой было пять или шесть вариантов имени. – Какое ты имя хочешь?

Все смотрели на него с ожиданием. Тем временем худой продрогший парень поднял серые глаза на хозяина дома и попытался придать лицу решительное выражение.

– Лендав, – ответил он. – Можете называть меня Лендав.

* * *

В конечном итоге Венду так никто и не позвал, но она узнала про чужака с серебряными волосами на следующий день, когда пошла на мельницу за мукой, и он показался ей абсолютно здоровым. Физически его ничто не беспокоило, но он был угнетен и молчалив. Однако Венда была уверена, что в этом ему помогут общение и труд. Кроме того, каждая из девушек на мельнице была готова утешить гостя, включая и Яду, что странно разочаровало молодую знахарку. Но разве это как раз не означает разлюбить и быстро найти новый объект страсти? Она же сама ей помогла, так почему сейчас смотрела на подругу, словно та делала что-то плохое?