И правильно. Пока гора еще тряслась, надо было перестраховаться.

К нему жались еще двое шахтеров, с ужасом поглядывающих на тонны камня вокруг и с надеждой — на своего приятеля.

А парень — молодец. Не бросил. Хотя на троих щит растянуть можно, но на одного — быстрее и проще. И прослужит он намного дольше. А он спас еще двоих. Итак, где они по отношению к нам?

Я покружился на месте и попытался сориентироваться.

Получилось — двумя ходами ниже. Хорошо, то есть ничего хорошего, но не бросать же их? Сами они к нам точно не поднимутся.

Значит, придется выделять аварийную команду. И надо бы разведать, как до них добраться по тоннелям.

Землетрясение уже почти прекратилось. И я покрутился вокруг.

Ага. Добраться можно. Если мы пойдем по крайнему из четырех тоннелей на уровень 6-С, а оттуда на уровень 4-С и метров триста направо… как раз в них и уткнемся. Только два завала разобрать.

Надо обязательно сказать Елке.

Я медленно плыл по тоннелю, в котором застряли уже мы. М-да. Завалило нас качественно. Буквально десять метров — и завал. Еще десять — и снова завал. Фиг мы их разберем. Как бы еще больше не обрушилось. Если уж даже «гномий клей» — странное вещество, которым они обрабатывают потолки всех своих шахт и которое держит крепче цемента, — и то не выдержал.

Неутешительно.

Мое тело лежало там же, где я его оставил. Ребята внимательно прислушивались — не ушел ли я слишком далеко, не пора ли звать меня обратно.

А вот не пора! Я сам приду.

Уже иду.

Я воспарил над родным (все-таки я симпатичный) телом, сложил ладони — и рыбкой нырнул вниз. Приятно так поступать, когда знаешь, что ничего себе не отшибешь.

* * *

Мы внимательно наблюдали за телом Лютика. А Лерг вообще держал ладонь у него над сердцем, готовясь рвануть товарища обратно, как только он уйдет слишком далеко. Время тянулось, как загустевшая смола, вязло и липло, кажется, не только к зубам, но и ко всем остальным частям тела.

Эвину было проще. Оборотень занимался лечением всех болящих. Таких оказалось ровно три штуки. Гному досталось по плечу камнем, и он получил здоровущий синяк, еще один шахтер огреб сотрясение мозга, а третий просто был в глубоком шоке и заикался. Еще бы. Керрон выдернул его буквально в последнюю секунду из-под завала. Сейчас шахтер не сводил обожающих глаз с элвара, а тот недовольно хмурился и держался поближе к Тёрну. Вообще-то, правильно, психические расстройства по его части…

— Ёлка, как тебе не стыдно! Я не психиатр, а у бедняги абсолютно здоровая психика. Просто пятеро детей могли остаться сиротами. И он безумно благодарен Керрону. Не знает только, как выразить это.

— Поцеловать его в левую пятку.

— Не снимая сапог?

— Сапоги можно снять, портянки оставить.

— Садистка. Но, кстати говоря, у элваров не потеют ноги.

— Ужасная несправедливость!

— Просто мы носим качественную обувь.

Я готова была поклясться, что элвар ухмыляется.

Дурацкий разговор, да! Но именно такие мелочи помогали сохранить рассудок, не сойти с ума от осознания сотен и тысяч тонн камня над головой, через которые надо еще было пробиться на волю. А как?

Не знаю. А какие у нас вообще перспективы?

Нерадостные.

Спасать нас для начала прибудет Буздюк. Его квалификацию мы знаем. Нулевая. Чтобы не сказать — в минус ушла. Паркетный маг, который не имеет никакого представления о горных работах. У него и специализация-то по бестиологии. Но сначала работу доверят ему. А этот халявщик в жизни не признается в своей некомпетентности.

Это могла сделать я. Мог совершенно спокойно — Антел Герлей. Он — настоящий маг. А этот халтурщик в жизни не признается, что чего-то не знает. И просто угробит нас при попытке спасти.

Профессионал может признать свою некомпетентность в каком-либо вопросе. Но на то он и профи. А Буздюк…

Плохо.

А вообще, сколько времени мы имеем?

Купол на нас всех надо поддерживать постоянно. Даже сейчас я отлично понимаю, что только он не дал расплющить нас в лепешку. Где-то три-четыре тысячи искр в час. У меня меньше, у ребят — больше. Хуже другое. Скорость отдачи не равна скорости накопления. Продержав купол до последней искорки, я свалюсь на сутки — минимум. И накопится такое количество силы дня за четыре — если я буду хорошо кушать, пить и отдыхать. Здесь у нас облом по всем пунктам.

У ребят все это примерно так же. Сутки больше, сутки меньше — роли не играет. А особенно если вспомнить про накрывшуюся систему вентиляции. Сколько времени пройдет, прежде чем мы задохнемся в собственной углекислоте? День? Или меньше?

Мы на шестом ярусе. Ярус — двадцать метров. Между нами и поверхностью — сто двадцать метров камня. Столько нам не пробить. Все сплющено, как торт «Наполеон», на который наступили ногой. Получился уплотненный блин. Да, теперь между нами и поверхностью не сто двадцать, а всего семьдесят метров — но чистой породы, блин! Мы столько не пройдем. Если только попробовать идею Лери…

Кольцо — «смерч»… если уж гройна этим приемом одолели…

— Даже не думай! — как следует тряхнул меня Тёрн.

— Это нам с ребятами решать, — огрызнулась я.

— Что решать? Может, поделитесь с миром? — ворчливо потребовал гном.

Тёрн глубоко вздохнул и изложил кратко:

— Наверх пробиться у наших магов сил не хватит. Как только они кончатся — купол лопнет, и нас расплющит в лепешку. Есть один метод, при котором мы, возможно, и выберемся, но! Эти четверо угробят себя наверняка. Мы им даже помочь ничем не сумеем.

— Это мне не нравится, — вздохнул Вердер.

— А лучше подыхать всем вместе? — окрысилась я.

— А лучше, если вы себя угробите здесь, а нас пришибут там?

Я хлопнула глазами:

— Как — пришибут?

— А вы еще не догадались? Это не простое землетрясение. Оно рукотворное.

Мы дружно изобразили сцену «окунь на суше»: рты открыты, глаза выпучены и часто-часто хлопают. Да кому и на кой ляд понадобилась эта шахта?! Наоборот, ее надо беречь и лелеять! Асфульгит — редкость, И любому государству нужен будет. А теперь, чтобы до него добраться, придется просто удавиться. Ладно. Не удавиться. Но это будет долгий и мучительный процесс.

— С чего вы вообще так решили? — удивился Лерг.

— А вы сами подумайте. Мы, гномы, горы кровью чувствуем. А я обвала не предвидел. Это — раз.

И серьезный. Если гном обвала не предвидел — значит, предвидеть было нечего. И обвал действительно…