денежную сумму. Эта система была особенно широко распространена в Афинах, где рабов, трудившихся на таких условиях, стали называть «живущими отдельно». Нужно сказать, что некоторые из них сумели заметно разбогатеть. Другой способ заключался в том, чтобы отдать рабов внаем свободному человеку, который опять же сам содержал их и платил их хозяину заранее оговоренную сумму. Вероятно, масштабы такой «аренды» были незначительны. Так, в источниках упоминается человек, отправившийся в продолжительное путешествие, чтобы собрать денег на наем всего лишь одного раба. Но богатый человек мог вкладывать в подобные предприятия большие деньги. В качестве примера можно привести афинского военачальника Никия, жившего в конце V в. до н. э., о котором говорили, будто он владеет тысячей рабов.

Подобные цифры опять могут привести нас к мыслям о крупных подрядчиках и многочисленной рабочей силе. Широко рабский труд использовался лишь в одном месте – на серебряных рудниках Лавриона, хотя, возможно, на одном руднике одновременно не работала большая группа людей. Эти копи активно разрабатывались с начала V в. до н. э. вплоть до последних этапов Пелопоннесской войны, а затем, в IV в. до н. э., после периода менее оживленной работы, в них снова стали активно добывать серебро. Подобно другим рудникам греческого мира, они принадлежали государству, хотя до сих пор не до конца ясно, кто владел землей над ними – частные лица или опять же государство. В период демократии, что характерно, их отдавали на очень короткие сроки частным лицам, большинство из которых работало в очень скромных масштабах. Они использовали собственные поверхностные сооружения и оборудование и те, что принадлежали их соседям, и, выплатив причитающуюся сумму государству, забирали себе то, что им повезло найти. Частично сохранились (за период между 367 и 307 гг. до н. э.) вырезанные на камне списки, составленные магистратами, продававшими права на разработку рудников, и в них встречается большое количество имен известных афинян. Определить размер их дохода непросто, но Ксенофонт, говоря о своей идее о необходимости нанимать государственных рабов на рудники, на основе договоров, составленных Никнем и другими частными рабовладельцами, посчитал, что каждый раб принесет по одному оболу в день чистой прибыли. Таким образом, 6000 рабов позволят получить доход в 60 талантов в год (эту сумму выделяли, например, на оплату работы гребцов 60 кораблей за два месяца). Это позволяет нам составить определенное представление о той прибыли, которую надеялись получить наниматели. Что касается показателей, связанных с разработкой рудников в целом, то исследователи подсчитали, что, когда она велась в полном масштабе, на копях трудилось примерно 30 000 рабов. Многие из них были фракийцами или пафлагонцами, людьми, предположительно получившими на родине определенные знания о добыче полезных ископаемых. Другие, происхождение которых было крайне разнообразным, представляли собой неквалифицированную рабочую силу. На рудниках также работали некоторые лично свободные афиняне.

Нередко возникает вопрос о том, почему в древности люди не сумели создать более развитые технологии, например, почему паровой двигатель, придуманный Героном Александрийским, так и не стал чем-то большим, нежели забавная игрушка, и связано ли рабство с этим кажущимся замедлением прогресса. В той или иной степени этот вопрос можно задать касательно любой цивилизации, существовавшей до нашей промышленной революции, и у нас достаточно оснований для того, чтобы прийти к выводу – рабство было не единственной причиной этого. Оно, несомненно, отчасти повлияло на это, ведь дешевые рабы-иноземцы были основным средством, с помощью которого представители высших слоев афинского общества могли подняться над необходимостью посвящать большую часть своего времени земледелию и предаваться праздности, плодами которой мы наслаждаемся. Удовлетворив таким образом потребности своего разума и вкуса, они не стремились изучать истоки этой праздности и спрашивать себя, стоит ли что-то в своей жизни улучшить. Другой аспект той же проблемы состоит в том, что образованные афиняне, за которыми неизбежно следовали менее образованные, смотрели с все увеличивавшимся презрением на повседневные механические действия, отвлекавшие человека от праздного времяпрепровождения. Меньше мы можем сказать о доводе, самом по себе правдивом, касательно того, что лучшие умы Греции были сосредоточены на теории, очень многого достигнув в математике и астрономии, но отрицая практические улучшения. В конце концов, достижения XVII и более поздних веков были сделаны скорее при полном пренебрежении мыслителями и университетами. Пока Платон занимался созерцанием, один из рабов, «живших отдельно», мог с легкостью додуматься до какой-то революционной идеи, связанной с повседневными делами, и финансирование ее воплощения в жизнь не должно было вызывать сложности. Несомненно, все участники этого процесса интересовались только делами, которые касались непосредственно их самих, и следует отметить, что вопрос был неправильно поставлен. Нам следует спрашивать не о том, что мешало Древнему миру создать паровой двигатель, а о том, почему это предложение было актуально во времена Ватта и Ньюкомена.

Низкий уровень экономического развития помогал избежать другой проблемы, связанной с рабством, – уменьшения ценности труда свободных людей за счет рабского труда. Ни один древнегреческий хозяин ремесленного производства или землевладелец не достиг масштаба, при котором подобное сбивание цен было бы эффективным. Как было сказано выше, в Греции не было участков земли, подобных римским латифундиям, которые обрабатывали многочисленные рабы. Даже на небольших производствах прибыль была слишком мала для того, чтобы продавать товары или услуги по цене гораздо ниже рыночной. Насколько мы можем судить по очень отрывочным данным, раб как способ вложения денег приносил относительно небольшой доход, который не мог сравниться с такой надежной вещью, как земля. Она была безопасна, но гораздо менее прибыльна, чем ссуда, выданная купцу, отправляющемуся в путешествие. Рабство оправдывало себя, пока рабы были многочисленными и дешевыми, но не дошло до той эксплуатации, которая приходит нам на ум. Именно поэтому рабы и свободные люди трудились бок о бок на стройках. У нас нет сведений о том, что продукция мастерских, где работали рабы, продавалась по иным ценам, и в нашем распоряжении нет источников, содержащих жалобы на конкуренцию со стороны рабов.

Мы не можем с легкостью делать обобщения об отношениях рабов и хозяев в Древней Греции, так как, как обычно, нам неизвестна точка зрения рабов. Стесненные условия, в которых жили греки, не позволяли сохранять дистанцию, подобную существовавшей между английскими представителями среднего класса и их слугами, да и эллины вряд ли могли удержаться от разговоров при любых обстоятельствах. Близкие отношения между няней и ребенком, учителем и учеником, легко превращающиеся в привязанность, не позволяют нам сомневаться в правдивости рассказа о верном рабе, спасающем жизнь своего хозяина на поле брани, и аналогичных историй. Но, несмотря на все хорошее, в этих отношениях присутствовала и негативная