и если бы лучники могли целиться точнее, не ослепляемые колдовским мраком, пали бы все волколаки, охранявшие идущих на север людей. Выжившие и легкораненые звери бросились в нападение, скрывшись в непроглядной черноте.

— За лорда Каленовэ! — послышались выкрики, и стрелы полетели снова. — Смерть рабу тирана! Убейте смрадных тварей и их грязного предводителя!

— Смерть Саурону! Сдохни, Бауглирмул! Грязный раб тирана!

Тхурингветиль обратилась летучей мышью и взмыла в воздух. Призвав чарами волков к порядку, воин Мелькора направил одних в атаку, а другим приказал кружить вокруг растерявшихся людей, словно вокруг неспособного думать стада, чтобы не разбежались и не сгинули в лесу. Среди истошного визга женщин, временами напоминавшего поросячий, и воплей детей, испугавшихся ора матерей, послышалось рычание, похожее на звериное, и, схватив деревянное и костяное оружие, сделанное для дикарей щедрым Дарителем, мужчины племени бросились в слепую атаку. Майя хотел поначалу остановить дикарей, но, подумав, не стал мешать: погибнут всё равно не все — волколаки успешно справятся с небольшим отрядом эльфов, беременных женщин много, а выжившие в бою мужчины смогут гордиться собой, возьмут столько жён, сколько захотят, и численность племени восстановится очень быстро. И столь же быстро преумножится.

Обезумевшая от страха женщина, закутанная в шкуры, выпучив пустые глаза и выставив вперёд грязные руки, бросилась к Майя, жалобно воя, моля таким образом о помощи. Стрела с белым оперением пролетела между ней и воином Мелькора, женщина рухнула на четвереньки, подползла и начала вылизывать сапоги Дарителя. С отвращением, однако осторожно, оттолкнув от себя дикарку, Майя, закрываясь щитом, показал, как надо прятаться за телеги и деревья, а сам всмотрелся во тьму. Криков доносилось всё больше, стрел летело заметно меньше.

— Будь ты проклят, Саурон! — крикнул кто-то, видимо, умирая.

Злую усмешку ненавистного врага этот эльф не увидел.

***

Оказавшись высоко в кронах, в последний миг увернувшись от выпущенной из мощного лука стрелы, летучая мышь проследила, откуда неслась оперённая смерть, и ринулась во мрак.

Удар в живое тёплое тело оказался достаточным, чтобы сбросить эльфа с дерева, и, довольная собой, Тхурингветиль снова взмыла вверх. Маневрировать между ветвями существу столь крупного размера было непросто, однако азарт боя, охвативший прислужницу Мелькора, оказался сильнее любых сложностей. Не замечая ран, оставленных сучьями на перепонках крыльев, мышь бросилась ещё на одного стрелка. Соратник потенциальной жертвы заметил опасность, выстрелил, и Тхурингветиль пришлось резко менять курс. Едва не врезавшись в сухой ствол векового ясеня, летучая мышь выбила из рук случайно замеченного во мраке эльфа лук, впилась когтями в лицо. Давясь криком боли, воин выхватил кинжал и вонзил во врага. Быстрая реакция спасла прислужницу Мелькора от гибели, однако боль резанула в основании крыла, и, саданув лапой по глазам лучника, мышь полетела вверх на безопасное расстояние.

Понимая, что рана не позволит нападать, Тхурингветиль осторожно спустилась ниже и, сорвав клыками ветку, швырнула её в натянувшего тетиву стрелка. Рука эльфа дрогнула, и в этот миг нечто с диким воплем потащило его вниз.

Серьёзно не пострадав при падении с дерева, эльф оттолкнул от себя напавшего дикаря, воняющего смесью запахов различных видов испражнений, и попытался вскочить на ноги, но со всех сторон налетели другие желающие победить врага и, хоть были гораздо слабее лучника и намного менее ловкие, жестокость, с которой они бросались, напоминала ярость изголодавшихся зверей, учуявших кусок мяса. Вцепившись в эльфа зубами и когтями, дикари принялись рвать его одежду и плоть, выплёвывая в лицо откушенные уши, пальцы и куски носа. Потеряв от боли сознание, оссириандский воин очнулся повешенным за руки на суку, лодыжки были крепко стянуты, а стопы жгло всё сильнее. С трудом сфокусировав зрение, эльф с ужасом понял, что под ним разожгли костёр. Заметавшись и закричав, пленник увидел плящущих вокруг дикарей: и мужчин, и женщин, и совсем крошечных детей, смеющихся над страданиями истерзанной жертвы, и двух спокойно стоявших слуг главного врага — воина в чёрных латах с выгравированной волчьей мордой и хрупкую темноволосую деву, бледную, с неестественно-большими грустными глазами и ниточкой-ротиком, с окровавленными бинтами на плече и груди.

— Мы уйдём, — снисходительно произнёс Майя, равнодушно наблюдая за умирающим в жаре костра эльфом, — а твоему лорду украсят дорогу восемнадцать тел, развешенных на деревьях через каждые полмили. Пусть знает, что нельзя нападать на Младших Детей Эру, которых защищает могущественнейший из творцов Арды. Не усвоит урок — горько пожалеет.

Животные какие-то

Наблюдая при помощи чар за приближающимися к воротам крепости людьми, Мелькор был доволен: Младших Детей, похоже, создали как раз для него — ни одна раса в Арде не подходит миру, каким видел его лишённый звания Вала Айну, лучше, нежели эти создания, ибо даже достойнейшие из них не в силах победить немощь своей плоти, а это гораздо важнее и удобнее, чем может показаться на первый взгляд. За неимением в Средиземье других Владык Арды, людям придётся служить замыслам Мелькора, вольно или невольно, подчиняясь или изображая борьбу.

Властелин северных земель Средиземья видел, как радуются рассеивающейся тьме дикари, думающие, что это некий знак свыше, а не обычное снятие ненужной теперь завесы, которая скрывала от посторонних глаз путь людей в их новый дом, наблюдал, как дети бросили недобитого палками птенца и радостно завизжали открывающимся величественным воротам, прочитал написанные на лицах и во взглядах взрослых восторг и чувство избранности. Поход сквозь тьму к лучшей жизни мог бы быть воспет в песнях и прославлен в летописях, но все взрослые члены племени умрут раньше, чем научатся говорить, а дети вырастут неграмотными, не способными складно выражать мысли. Лишь через несколько поколений люди, уверенные, что изначально жили на севере, за горами, смогут оставить о себе хотя бы рисунки на камнях, которые будут очень отдалённо напоминать то, что должны передавать в красках и деталях.

Зато эта горстка Младших очень быстро восстановит численность населения земель Мелькора, преумножит его, и смешать орков с людьми не составит труда. Лучшая замена эльфам, какую только можно представить, а, значит…

Всё просто прекрасно!

***

Пылающий хлыст со свистом ударил по камням, оставив глубокие пузырящиеся борозды. Все голоса мгновенно стихли, замолчали даже два последних раба-эльфа, которых не успели убить, потому что ещё не решили, как именно это сделать. Обсуждение было длительным и казалось оркам