осуждение.

— Плевать я хотел на Нолофинвэ! — захохотал Карнистир. — Пусть засунет корону себе туда, где она доставит ему больше радости! Или это сделаю я!

— Может быть, позовём Ангарато? — осторожно спросил Макалаурэ. — Без него территориальные вопросы не решатся.

Морифинвэ налил себе в бокал два сорта вина, насыпал пахучего бурого порошка и согласно махнул рукой.

Полог шатра колыхнулся.

***

Ангарато выглядел взбешённым.

Однако внешне не проявилась и тысячная доля эмоций, кипевших в душе эльфа. Увидев Артанис, спевшуюся с королевой Мелиан и проходимцем Келеборном, Финдарато, подружившегося с Эльвэ и счастливых собратьев, которым позволили остаться в Дориате, Ангарато хотел сохранить хотя бы внешнее спокойствие, но когда советник Саэрос начал озвучивать условия проживания в Королевстве-под-Завесой, насмехаясь и шантажируя валинорских Тэлери, брат-близнец Айканаро не выдержал.

И сейчас, стоя перед Феанорингами, держа трясущимися руками карты и письма, Ангарато то белел, то багровел, обливаясь холодным потом.

— А ну выкладывай, как есть! — мгновенно забыл о содержимом бокала Морифинвэ. — Что ты наговорил Эльвэ?!

— Из-за вас, — задыхаясь от бессильной ярости под тяжёлыми взглядами Феанорингов, бросил на стол бумаги эльф из Третьего Дома Нолдор, — из-за вас, проклятый род, мы несли потери в Хэлкараксэ! И даже здесь из-за вас…

— Да по какому праву ты вообще попёрся в Дориат, змеёныш?! — заорал Карнистир, едва не проломив стол ударом кулака. — Кто ты такой, чтобы поливать грязью величайший нолдорский род?! Да тебе, змей, до нас, как до звезды в небе!

Отобрав присланную из Дориата карту у Амбаруссар, которые хотели изучить границы, Феаноринг швырнул её в лицо Ангарато.

— По какому праву этот тёмный эльф Тингол указывает нам, где мы должны жить?! — пунцовое лицо Карнистира, казалось, сейчас лопнет.

— Чёрный Финвэ назвал Эльвэ тёмным эльфом, — словно невзначай, произнёс Тьелко, гладя Хуана.

И вдруг Маэдрос рассмеялся. Уже не вздрагивающий от искреннего хохота старшего брата Макалаурэ снисходительно взглянул на опешивших от неожиданности Феанорингов.

— Плох король, что не охраняет свои границы, — с непонятной интонацией, выражающей то ли угрозу, то ли насмешку, сказал Маэдрос. — Что ж, пусть Эльвэ благодарит Эру, что его соседями на севере будем мы, а не орки Моргота.

Окинув взглядом притихших братьев, старший сын Феанаро Куруфинвэ положил правую руку в набитой лоскутами перчатке на карту Белерианда, составленную его разведкой, взгляд застыл, словно у мертвеца, и сталь в голосе проскрежетала мечом по доспеху:

— Уходим на восток.

Ты поймёшь меня, Галадриэль

Рассеянный золотистый свет полуденного солнца мерцал полупрозрачными лучами, падающими сквозь раскидистые многоцветные кроны.

— Ты находишь мой лес странным? — спросила Майэ Мелиан, прогуливаясь вдвоём с Артанис по тоненькой извилистой тропинке.

Дорожка казалась не шире шёлковой ленты для вплетения в волосы, но дочь Арафинвэ с удивлением замечала, что ни она сама, ни королева не наступают в траву. Что за иллюзия?

— Нет, владычица, — заверила эльфийка. — Мне нравится лес в Дориате. Он необычен и прекрасен своей уникальностью. Он хранит память об ушедшей Эпохе.

— Ты поймёшь меня, Галадриэль, почувствуешь сердцем, для чего нужна такая память. Это настигнет тебя, — сказала вдруг Мелиан, — однажды. Ты узнаешь, что ощущается в душе, когда нечто, что было частью твоей жизни, покидает тебя, когда мир, в котором ты сама была полна надежд и сил для самых смелых поступков, меняется безвозвратно. В этот миг возникает непреодолимое желание вернуть прошлое, вцепиться в него мёртвой хваткой живой любви, которая хочет дарить счастье, а не причинять боль, не желая признать, что это невозможно.

Артанис стало не по себе.

— Ты ведь видела любовь, знаешь, что это такое, — Майэ проницательно посмотрела на эльфийку. — Жизнь Старших Детей Творца бесконечна волею самого Эру, но точно так же может оборваться по его воле. Это часть Замысла, который в полной мере неведом никому из Валар.

— Твои слова звучат злым пророчеством, — напряглась Артанис, невольно вспомнив, что Айнур всегда стараются вначале запугать эльфа, а потом говорить с ним по существу, чтобы манипулировать ослабленной страхом волей. — Зачем это? Я могу изменить свою судьбу и избежать грозящего мне зла?

— Я взялась учить тебя, — ушла от ответа Мелиан, — потому что именно ты можешь перенять хотя бы часть моего умения. Лутиэн бы могла, но у неё свой путь, который слишком далёк от моего. Не ей должна я передать знания. Но для успешного обучения между наставником и воспитанником должно быть полное доверие. Понимаешь?

Это был самый неудобный вопрос из возможных. По крайней мере, так сейчас казалось. Дочь Арафинвэ вспомнила знания, которые успела дать ей владычица Дориата за два дня, и поняла, что хочет продолжать учиться, ведь впереди долгие годы! Сколько можно узнать! Но ценой какой правды? Какую из многих некрасивых тайн готова открыть Артанис ради новых способностей? Какую придётся выдать? Или… все?

Прерывать обучение очень не хотелось. Артанис, оказавшись в Дориате, поняла, как сильно скучала по общению с Айнур, а теперь, когда, казалось, жизнь вошла в стабильную колею, что-то опять случилось не так. Но что?

Мелиан проницательно посмотрела в глаза эльфийки, и дочери Арафинвэ показалось, будто она падает в холодную прекрасную бесконечность, летя среди мерцающих огней в никуда, без цели и смысла, просто полёт ради полёта.

— Это хорошо или плохо? — спросила королева, вернув Нэрвен на твёрдую землю. — Действие ради действия, без идеи и конечной цели?

— Я не понимаю, — попыталась не дать себя запутать Артанис, запрещая думать о заданном вопросе.

— Поймёшь, если захочешь. Когда у тебя нет конечной цели, когда ты живёшь только настоящим, не помня прошлое и не мечтая о будущем, тебя никому не удастся использовать. Никто не сможет творить зло твоими руками и с твоего позволения, если все будут знать, что тебе безразлично. Научись отстраняться от чувств, Галадриэль.

— А если я не смогу?

Мелиан задумалась.

— Цель ради цели, — сказала Майэ в пустоту, — то же, что и действие ради действия, с одной лишь разницей: до желаемого конца ты будешь идти эмоционально, жертвуя частички себя, своей личности, бросая под ноги ноты из сокровенной темы, нарушая целостность мелодии. Это страшнее, чем может казаться, пока нанесённый феа ущерб незначителен.

Артанис молча ждала, когда будет сказано главное. Проводя большинство