За прошедшие с момента первой встречи месяцы Дримм ни на мгновение не забывал о своей избраннице. Страстно стремился к ней душой, безусловно страдал от вынужденной разлуки, немного жульничая позволял себе любоваться ей глазами Дочки, слышать её голосок, вдыхать аромат её тела, старался узнать, какой она человек... и по мере узнавания глубина и палитра его чувств только росла! Тем не менее фейри твёрдо держал однажды данное слово, хотя благодаря оставленной в усадьбе портальной метке мог в мгновение ока навестить любимую... обнять её... прижать к груди... сказать ей всё, что он желал ей сказать. Однако не поддавался искушающему соблазну, держался, постоянно отвлекая себя делами клана и страны, глубоко-глубоко нырнул в пучину проблем, зарылся в прежде раздражавшие его горы бумаг и день ото дня накапливал чувства словно ману для могучего заклинания или силы для решающей битвы.

Едва ли не каждый день усадьбу Клёшиных навещают гонцы-посланцы из Новой цитадели. Возможно это поза, но Дримм принципиально не использует порталы для для передачи знаков внимания — внезапно проснувшийся в нём романтик категорически отвергает подобную возможность. Его искренние дары отнюдь не следуют принципу ''поярче-подороже'' – все подарки Дримма подобраны с умом и очень часто созданы его руками! Породившее вдохновение любовное томление помогает ему по-настоящему раскрыть себя в милых сердцу всякой женщины драгоценных безделушках, в крайне необычных артефактах, в собранной всего за пару бессонных ночей механической швейной машинке, которую Дримм изготовил специально для Ксении, узнав об её увлечении шитьём, или в изготовленной в лаборатории Холма мази против радикулита, дабы предотвратить возможное возвращение излеченного Василисой недуга Афанасия ( присланные вместе с мазью носки, кальсоны и свитер из шерсти голубых коз Дримм всё же самолично не вязал). Среди беспрерывного потока подарков Дракона нашлось место идеально подошедшей сухопарому, подвижному Варламу кольчужной рубахе и комплекту популярной в новгородских землях дощатой брони для более мощного Глеба... двум лукам изумительной работы для младших братьев Марфы... селекционному зерну и семенам из особого фонда друидов для полей и огородов... инструментам и разобранным станкам для переродившейся кузни усадьбы... не забыты книги, журналы, лубок, ментальные кристаллы для учёбы и развлечения... Одаривая родных и близких одной известной нам персоны, Дримм словно бы задался целью отыскать все ведущие к её сердцу пути... и пройти их все! Прошагать! Покорить! Он ждёт их встречи с надеждой и нетерпением, а под настроение творит и отсылает всё новые и новые дары!

*

Для поглощённого феерией чувств, но вынужденного заниматься скучными государственными делами Ваннискьяльва Айлирии время тянется как тугая резина, но на самом деле оно как обычно бежит как взбесившийся и сбросивший наездника конь — не успевают ещё как следует забыться суровые морозы января... а вот уже и дождливый сентябрь вовсю стучится в окно, попугивая первым холодком по ночам.

Окрестности р.Чары(''Озёрный приют'' по новой терминологии Драконов).

1514 год, начало сентября.

Таурохтар — изначальный эльф, старейшина клана Красного Дракона.

Нальдар — изначальный эльф двенадцати полных лет (из поколения первых рождённых на Земле эльфов).

Тайга... ещё не испорченная влиянием цивилизации первозданная чаща и две скользящие сквозь тихий-влажный сумрак остроухие тени. Два эльфа, отец и сын, едва ли не струятся меж живых колон словно два комка тумана или не скованные ограничениями плоти духи, сознательно избегают как открытых, пронизанных солнечным светом пространств, так и сильно заросших кустарником сумрачных местечек, шума производят не больше чем упавший с дерева на землю лист. Почтившие тайгу своим присутствием изначальные эльфы охотятся, вернее охотится лишь один из них, а второй больше присматривает и страхует первого, но ни в коем случае не помогает ему найти и выследить добычу. Специально избравший столь дикий-не освоенный край Таурохтар ''выгуливает'' своего первенца, испытывает его, стремится понять, насколько сын способен к самостоятельной жизни, насколько усвоил всё то, что рейнджер постарался ему передать. Так что ни помощи, ни поддержки юному Нальдару нынче не достанется, в крайнем случае ему перепадёт совет, либо намёк от любящего, но как никогда пристрастно-строгого отца.

Охота — это жизнь! Любой из прозывавшихся листвой потомков познавших силу обязан уметь охотиться, любой из них вне зависимости от пола и социального положения обязан овладеть умением выжить и взять добычу в лесу, в любом лесу, в ЛЮБОМ, в том числе в тайге реального мира. Тот, кто не способен взять зверя на стрелу, не вправе называться эльфом, гордиться принадлежностью к великой расе, тем более к её первой изначальной ветви!

Таурохтар внимательно следит за сыном, опытным взором подмечает мелкие огрехи, но молчит, пока что ему не в чем его упрекнуть. Сосредоточившийся на окружающем мире Нальдар старательно читает следы, как самую настоящую книгу читает тайгу, среди множества изменчивых, старых-новых, переплетающихся строк пытаясь найти нужную ему — он ищет след подходящей добычи. Чувства молодого охотника обнажены, он гордится доверием отца и в то же самое время боится его подвести, не хочет разочаровать его слишком долгими поисками или слишком мелкой, недостойной добычей. Тем не менее Нальдар помнит его уроки, а потому не спешит, как на весах оценивая постоянно попадавшиеся ему варианты, не хочет ошибиться.

Чёткие, но старые следы не годятся — зверь мог уйти слишком далеко и его не получится догнать до темноты...

Заяц, тем более лиса — хорошая добыча, но достойна ли она первой самостоятельной охоты? Достойна ли одобрения отца? Нальдар сомневается, а потому продолжает поиски...

Росомаха это неплохой вариант, но вскоре Нальдар разочарованно отбрасывает его в сторону — отец не одобрит охоту на беременную самку...

Недавно пробежавшая небольшая группа волков не подходит — отец не даст разрешения отправиться по следу стайных хищников... хотя будь его воля Нальдар не испугался бы прогуляться по их следам.

Совершенно неожиданно зоркий взгляд охотника натыкается на один из множества следов, и сердце сразу подаёт ему недвусмысленный сигнал — ОНО! Одинокий, не обременённый годами довольно крупный лось это то что надо, можно взять не только много мяса, но и не попорченную в схватках за самок шкуру и ещё не сброшенные рога! Даже то, что лось уже мог подвергнуться воздействию гона, скорей всего сыграет в пользу охотника, ведь в это время зверь теряет свою обычную осторожность, что сменяется агрессией.

Короткий взгляд на невозмутимого отца... и Нальдар резко изменяет