которых на меня нацеливается огромный стояк.

– Ты уже лежала со мной в постели. Почти голая. Ты уже терлась чертовски влажными трусиками о мой член. Да, я заметил, спасибо тебе огромное. Ты уже мастурбировала, слушая, как я вонзаюсь в Мэйв и представляю тебя на ее месте, кстати, навеки романтик. Посмотри правде в лицо, Рори. Ты не только эмоционально изменила своему Пижону – ты, по сути, отымела всю его семью, домашнего попугая и невежественных соседей.

Я приподнимаюсь, чувствуя, как от ярости стучит в ушах кровь. Мне больше не холодно. Щеки горят от стыда и унижения. Мэл слышал, как я кончаю в соседней комнате. Конечно, слышал. Единственная причина, по которой он вообще ворвался к нам с Кэлламом, – стены в его доме тонкие как бумага.

– Мэл… – Я делаю шаг назад и предупредительно поднимаю палец. – Я тебя не хочу.

– Не хочешь меня? – Мэл приближается ко мне, загоняя на кухню. – Или не хочешь меня хотеть? Есть разница.

– В чем же разница? – решаю ему подыграть, чтобы он продолжал говорить и не делал то, что я не в силах остановить.

– Если ты просто не хочешь меня, мне остается лишь уважать твой выбор.

Мэл резко подходит ко мне, и я ударяюсь спиной о прохладный холодильник. Он прижимается ко мне голым телом, а мое сердце бьется так быстро и сильно, что, думается, если я открою рот, чтобы велеть не трогать меня, сердце выскочит из него как рыба.

Но Мэл не трогает.

Он почти трогает меня, зная, что это огорчает еще сильнее.

Он ухмыляется мне в лицо.

– Но если ты не желаешь меня хотеть, тогда извини, но я не позволю тебе испортить нам жизнь из-за того, что ты хранишь верность парню, чтобы доказать правоту, которая никому не нужна.

– Я легла в твою постель потому, что ты чуть не замерз до смерти. Я не изменяла Кэлламу, – напоминаю ему и качаю головой. Напоминаю себе.

Мой взгляд падает на его губы, и внизу живота разливается жар – ощущение, которого я прежде никогда не испытывала.

Ты никогда себя не простишь.

Мэл наклоняется вперед, смотря на меня с плохо скрываемым весельем. Чувствую его горячее дыхание на своем лице, когда он говорит:

– Ты просто сделала то, что мне было нужно, да?

– Да, – воодушевленно киваю я. – Именно так.

– Слышала сплетню? – Мэл задумчиво хмурится и ловко ныряет рукой в мои трусики.

Я охаю, обхватывая его кисть, но он берет меня за запястье и другой рукой прижимает его к стене. Несмотря на мое сопротивление, выражение его лица не меняется.

– Про Мика Джаггера и Мариану Фейтфулл в шестьдесят седьмом году? Когда, по слухам, их поймали в поместье Кита Ричардса во время наркооблавы, где он вкушал из ее вагины батончик «Марс»?

Я чувствую, как в меня что-то проталкивают, и думаю: «Господи. О Господи». Во мне шоколадный батончик. Это так мерзко и пошло, что хочется плюнуть ему в лицо, но остается лишь трепетать от удовольствия и сжимать мышцами шоколадку.

– Как думаешь, есть зерно правды в этой сплетне? – Теперь Мэл почти касается меня губами.

Я чувствую, как трусь возбужденными сосками о его тело. Дыхание сбилось, я почти задыхаюсь. Ощущение, будто вишу над краем чего-то огромного, будто я никогда не стану прежней.

– Думаю… – начинаю говорить я.

Он водит батончиком туда-сюда, погружая его глубже и быстрее, а я крепко зажмуриваюсь и ненавижу себя, потому что вот-вот кончу.

«Ты изменяешь своему парню, – кричу я на себя в уме. – Мэл закинул удочку, а ты на нее попалась. Вели ему прекратить».

– Ответ? – безразлично спрашивает Мэл, его губы кружат вокруг моих. – Да? Нет? Может быть? Не уверена?

– Ост… ост… остано…

– Скажи, – убеждает он и обрушивается на меня губами, но не целует – скорее наказывает. – Вели остановиться, и я остановлюсь.

Не могу.

Не могу и начинаю рыдать, когда волны удовольствия одна за другой накрывают меня с головой. Я очень сильно кончаю от шоколадного батончика. Какое невероятное ощущение боли и удовольствия, но, к моему стыду, примешанное к этому чувство вины каким-то образом увеличивает силу удовольствия.

Ноги подкашиваются, но Мэл крепко держит меня, обхватив пятерней за шею. Он медленно вытаскивает то, что осталось от шоколадного батончика. Я чувствую, как бедра прилипают друг к другу, тягучая растаявшая молочная шоколадка высыхает на моей плоти.

Мэл показывает мне батончик: он развалился, растаял, торчит белая вафля.

– Голодная? – невозмутимо спрашивает он.

Я трясу головой, чувствуя, как по всей кухне разлетаются мои слезы.

Я изменила Кэлламу, как моя мама изменила парню, которого она бросила ради Глена. Я ничем не лучше ее.

Мэл откусывает от шоколадки, пожимает плечами, и мой рот вдруг наполняется слюной. Я очень-очень голодная. Больше не задавая вопросов, он подносит шоколадку к моему рту.

– Попробуй себя на вкус. – Мэл облизывает губы.

Я осторожно откусываю, потом еще раз. Доедаю батончик. Едва успеваю проглотить последний кусочек, его губы обрушиваются на мои, и я беспомощно стону ему в рот.

Хотелось бы мне перенастроить мозг обратно на моего парня. Или чтобы Кэллам был ужасным, жестоким мужчиной, который это заслужил. Но не в моем случае.

Правда в том, что мне не удается это сделать.

Правда в том, что я вряд ли вообще могла бы это сделать даже до встречи с Мэлом в Нью-Йорке. Трещины с прорастающими сорняками в наших отношениях появлялись всегда, даже когда мы с Кэлламом были обычной парой с обычными проблемами. Я постоянно сравнивала его с Мэлом. Я жаждала чувствовать на своих губах губы Мэла, его головокружительный аромат обволакивал как цепь, без труда заявляя на меня права. Разница в том, что я не чувствовала себя виноватой, потому что перспектива снова пережить подобное казалась невероятной.

Если случится чудо.

Я хнычу, когда Мэл обхватывает мое лицо руками и, рыча, как зверь, усиливает напор поцелуя. Наши языки встречаются на полпути, и я крепко зажмуриваюсь.

Звонит мой телефон, и, придя в себя в ту же секунду, я отрываюсь от Мэла. Прижав руки к щекам, стремглав подбегаю к барной стойке. Переворачиваю телефон и вижу на экране номер.

Кэллам.

Словно ему интуиция что-то подсказала. Откуда он понял?

– Привет, любимая, – радостно говорит он, когда я отвечаю. – Мне звонила Саммер. Она рассказала, что Ричардс сбежал. Вот же недоумок. Она подтолкнула меня поскорее сесть на самолет, чтобы составить тебе компанию. А ты что думаешь? Еще хочешь, чтобы я приехал на Новый год?

Я поднимаю глаза и вижу, что Мэл облокотился сбоку на