Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А еще мисс Патель верит в призраков и в то, что люди с голубыми глазами видят все в голубом цвете.
Вообще-то это наглая ложь, но я скорее выпрыгну из самолета, воспользовавшись трусиками Рори как парашютом, чем причиню ей боль правдой.
Дело не в том, что я не хочу рассказывать Рори правду, а в том, что лучше подождать, подготовить ее, постепенно ввести в курс дела, потому что слишком многое предстанет в новом свете.
– Я все равно хочу знать, что это за слухи, – упирается она.
– Да, конечно, понимаю. Дело в том, что я не очень лажу с деревенскими сплетнями.
Я не добавляю, что большинство сплетен в Толке обо мне.
– Но твой дед знает, – стоит на своем Рори. – Почему он утаивает от меня правду?
– Чтобы защитить? – Я вытаскиваю туристический журнал и с притворным интересом листаю его.
Мысленно представляю, как громко орут красные сирены: «Черт, черт, черт!» Маленькие Мэлы бегают по кругу и дерут на голове волосы.
Она нас спалила! Кто-нибудь, помогите!
– Я спрошу у него. – Рори отстукивает пальцами по колену и кусает губу.
– Спроси.
Она смотрит на меня с подозрением. Думаю, Рори знает, что я в курсе, и невозможность быть с ней до конца откровенным меня убивает. Как бы хотелось мысленно передать ей, что скоро я все объясню. Что все постепенно. Что она еще не все обо мне знает и сначала ей действительно нужно понять, а потом принимать решение.
Все мы щадили юную американку с рюкзаком за спиной, с камерой и с обреченной на провал мечтой.
Я спал с Рори, целовал, обещал жениться и похитил все ее секреты, но сам не рассказал единственную заветную правду, ради которой она проделала весь этот путь в Ирландию.
Рори захлопывает рот, потом снова его открывает:
– Ты не рассказываешь, на чей день рождения ходил, и отказываешься поделиться слухами про меня. Ты не разговариваешь о смерти Кэт. Покажи хотя бы песню, чтобы я сняла ее для своего проекта. Кстати, у меня все получается. Спасибо, что спросил.
Я прекрасно понимаю, как, должно быть, мучительно ей жить в Толке.
Люди либо ненавидят Рори, поскольку из-за нее была позабыта Кэтлин, либо жалеют, поскольку из-за нее случилась с Гленом та беда. Рори – единственная, кто всерьез воспринимает этот проект, и она беззащитна рядом со мной, чудовищным козлом, и этим самым Ричардсом.
Я отрываю задницу от кресла и, вытащив из заднего кармана блокнот, протягиваю ей. Рори открывает на первой попавшейся странице и плавно скользит зелеными глазами по тексту, строчка за строчкой. Беззвучно шевеля губами, она читает слова:
Он зовет тебя «любимая»,
А я – «дорогая».
Ты твердишь, что счастлива.
А по мне – гибнешь, утопая.
Мы слишком много наобещали.
Теперь я думаю, едва ли ты это помнишь.
Звони в прессу,
Ты в замесе.
Из-за тебя я впал в чертову тоску,
Пока все укреплял, вычищал, приукрашивал и исправлял.
Когда ты заметишь этот знак? Я устал.
Он зовет тебя «любимая»,
А я – «дорогая».
Ты твердишь, что спасена.
А по мне – на месте застряла.
Хочешь правду – крепко целуй
Или хотя бы не протестуй.
Рори отдает мне блокнот и отворачивается к окну. Небо серое и неясное.
– Я выясню правду, Мэл. Обязательно. – Она не упоминает текст, который только что прочитала.
В груди сжимается. Я реально недооценил, как крепко вцепился в нее Пижон. Или, может, дело не в нем самом, а в суждении о нем. В суждении обо мне. Возможно, Рори не заводит идея встречаться с придурком, который последние десять лет зарабатывал себе на жизнь песнями о ненависти к ней.
Мы смотрим в разные стороны.
– Моя правда не должна зависеть от обстоятельств, – шепчет она.
Я делаю глубокий вдох.
– Как и твои обещания.
Когда наш самолет садится на Крите, Ричардс уже вернулся со Спиналонги и закатил вечеринку в президентском люксе. Перед этим он твитнул о своем приезде в город, и кучка одержимых рок-звездой обвалила стеклянные двери отеля, осколки которых теперь валяются по всему лобби. Потом Ричардс отправил кого-то из своей команды выбрать самых сексапильных фанаток и пригласил их в люкс, веля на входе оставить мобильники.
Мы с Рори заходим в номер и видим, как Ричардс трахает пальцем попку одной девушки, а другая делает ему минет. От такого зрелища Рори, естественно, закатывает глаза и, вылив себе на ладонь антисептик, передает его мне. Я качаю головой.
– Не хочу мыть руки до тех пор, пока они снова не окажутся на твоем теле.
– Ты хочешь сказать «никогда»? – сухо уточняет она.
Я улыбаюсь ей. Иногда мы что-то говорим, поскольку считаем, что так будет правильно. Именно так Рори сейчас и поступает. Думаю, мы оба понимаем, что случившееся повторится, и скоро.
Рори дрожит, и не от холода, потому что она не особо и мерзла с тех пор, как приехала в Ирландию. Надеюсь, она заметила. Прекрасно понимая, что для «Проекта Рори» необходимо скооперироваться с Ричардсом, я лениво подхожу к нему, хватаю недоноска за плечо и отрываю от минета. Девушка, не закрывая рот, еще водит головой туда-сюда, когда я пихаю Ричардса на дорогущий кожаный диван у стены и, скрестив на груди руки, закрываю ему обзор.
– Вечеринка окончена. За работу. – Я пинаю подошву его шлепанцев.
Ричардс повторяет мою позу, скрещивает руки и надувает губы.
– Бывал в Таиланде, Мэл?
– Едва ли.
– А я только вернулся оттуда, и, позволь заметить, местечко волшебное. У меня было много времени подумать о всякой фигне.
Он был в Таиланде минут двадцать: катался на слоне, снял постыдное видео и с бухты-барахты решил махнуть в Грецию.
– Я расстался со своей девушкой, которая, кстати, герцогиня, и теперь готов найти ту самую.
– Ты планируешь найти ее в заднице незнакомки? – невозмутимо спрашиваю я.
За моей спиной Рори от смеха и ужаса чуть не выкашливает легкое.
– Слушай, – Ричардс закатывает свои женоподобные ясно-синие глазки, – у тебя же все под контролем с этим сочинительством. Ты сам мне сказал, что песни закончены и прочитаны…
На этот раз я осекаю его ударом в голень, чтобы он не успел все испортить. Эштон затыкается.
– Твой босс доплатил тебе сверху за
