– Но ты не такой, как они, – отрезала твердо. – И не такой, как демоны. Ты особенный, Калеб. – Я слегка улыбнулась, поймав взгляд ясных голубых глаз, и добавила ободряюще: – Ты намного человечнее людей и намного справедливее демонов.

Я застала на смуглом мужском лице благодарную улыбку и почувствовала, как легкость окутывает мое тело. Кажется, сейчас мне не хватало именно этого – душевного разговора с другом.

Некоторое время мы сидели в молчании, смотря вдаль, а затем я тихо спросила:

– А кто-нибудь, кроме меня и моего отца, еще знает об этом?

– Кайлан, – сразу ответил Калеб.

Даже неудивительно. Я уже давно заметила, что Кай не бросает на Калеба недовольные взгляды, да и отношение короля к полукровке стало более уважительным, не столь враждебным, как отношение остальных демонов.

– Прости, что рассказал тебе об этом. Знаю – мне не следовало этого делать. Но мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться.

– И почему выбор пал на меня, а не на Далию, например?

– Ну… – неуверенно протянул Калеб, и я заметила, как к его щекам прилила кровь – ну прям точь-в-точь как у Далии. – Она такая впечатлительная в отличие от тебя. Я расскажу ей. Обязательно… Но только потом, когда осмелюсь.

– Я сделаю вид, что была не в курсе, – улыбнувшись, сказала я и поймала лукавый взгляд Калеба. – И очень удивлюсь.

– Да, пожалуй, так будет лучше, – улыбнулся в ответ мужчина, а после, осененный какой-то мыслью, воодушевленно спросил: – А ты знала, что демоны живут гораздо дольше других существ?

Изогнув одну бровь, я вытянула онемевшие ноги и оперлась сзади на руки.

– Судя по тому, что нам с Далией сейчас около сорока лет, но выглядим мы намного моложе, я догадывалась об этом. А сколько живут полукровки?

– Ну, я даже не знаю, – сказал Калеб, задумчиво нахмурив брови. – Двести лет для русалок – предел. А вот демоны живут очень долго. Отец рассказывал, что один демон из рода Перворожденных дожил аж до двух тысяч лет. Сколько же всего он повидал за столь долгую жизнь…

– А сколько лет Каю? – невольно вырвалось у меня, и я тут же поджала губы, испугавшись своего внезапного интереса.

Кажется, Калеб и сам не знал ответа на этот вопрос. Насупившись, он отрицательно покачал головой:

– Не знаю. Надо будет спросить. Но есть вероятность, что после этого я лишусь языка.

Мужчина прыснул со смеху, а я не сдержала легкой улыбки, не сомневаясь в том, что Каю не понравится проявленный интерес к его персоне.

Почему-то на этой ноте наш разговор подошел к концу. Еще немного посидев в тишине, любуясь сплошной россыпью звезд на густо-синем небе, Калеб пожелал мне спокойной ночи и, не решившись уговаривать меня вернуться в пещеру, ушел, оставив одну.

Сегодняшняя ночь была такой тихой, спокойной, что после ухода Калеба желание не возвращаться в пещеру сделалось более сильным и острым. Ко сну меня не тянуло, что показалось мне удивительным – ведь последние несколько дней я, тревожимая сновидениями о горящем дереве и мыслями о тренировках, практически не спала. А может, на это сказались нахлынувшие на меня днем эмоции.

Когда Калеб ушел, я еще немного посидела на берегу, прислушиваясь к ночным природным звукам, ласкающим слух, а после вышла на замерзшую реку и, дойдя до середины, пошла вдоль нее. Далия натерла чем-то подошвы моих сапог, поэтому теперь передвигаться по льду было в разы легче.

Река была широкой и длинной, уходящей далеко на восток, где было расположено основное население людей. Неудивительно, что именно она стала местом для ловли русалок. Прекрасные создания наверняка приплывали к людским деревням, выходили на сушу, чтобы развлечься и отдохнуть от привычной для них жизни. Как жаль, что их магия тоже оказалась в руках людей…

Мысли о русалках вяло ворочались в голове, прерываемые беготней ушастых обитателей леса, но один всплеск до жути знакомой энергии выбил все эти мысли, заставил замереть в ожидании, напрячься, как невинную, слабую жертву, загнанную в угол. Только вот я не была загнана, и это оказалось в тысячу раз хуже. Хотелось спрятаться, скрыться и не видеть его глаз, но до леса добежать я не успею, равно как и до защитного купола. Стоя здесь, посреди замерзшей реки, на открытом пространстве, я еще никогда не ощущала себя настолько уязвимой.

Спустя тягостное мгновение за спиной послышались взмахи крыльев, а затем – легкий удар по льду. Кай приземлился где-то поблизости и замер. Казалось, что он находится очень близко и в то же время далеко – я слышала его дыхание, но не ощущала желаемой близости.

С каждой секундой молчание давило все сильнее, в какой-то момент оно стало просто невыносимым, и я резко повернулась к нему, поймала настороженный взгляд синих глаз, приоткрыла рот, желая то ли что-то сказать, то ли просто сделать глубокий вдох, но Кай не позволил мне заговорить первой.

– Я хочу с тобой поговорить, – разрезал он своим низким уверенным голосом царящую тишину.

Я задержала на короткий миг дыхание, а затем резко выдохнула, и казалось, что с этим выдохом я вновь позволила обиде захлестнуть меня волной, обжечь сознание, больно ранить сердце. И почему-то я знала наверняка, что он чувствует мои эмоции, знает о том, как не просто мне смотреть на него, но не из-за его холодности, а из-за собственного безрассудства, безумия, которое затмило мой рассудок во время дуэли. Мне было стыдно.

– А я не хочу портить себе эту прекрасную ночь королевскими упреками и наставлениями, – выдала на одном дыхании и поджала губы, следя за тем, как лицо Кая становится мрачнее тучи от злобы и негодования. Глупо дерзить, еще глупее дерзить именно ему, но сейчас, не имея ни оружия, ни какого-либо преимущества, я чувствовала себя в большой опасности, и дерзкие слова, показушная уверенность в моих глазах – единственное, что помогало мне прятать страх. – Доброй ночи… ваше величество, – буркнула нехотя и, развернувшись, сделала несколько неуверенных шагов в сторону горы.

– Ливия… – сорвался с мужских губ шепот, который отчего-то показался мне грозным рыком. – Стой.

Его приказное слово в самом деле заставило меня остановиться, но не это пробудило во мне липкий, противный страх. Под ногами вдруг хрустнул лед, и практически сразу же сердце, пропустив удар, застучало сильно, часто, перегоняя по венам кровь. Затаив дыхание, я медленно наклонила голову и посмотрела вниз. По тонкому льду заструились трещинки, ветвясь и множась, образуя длинные узоры – но не настолько красивые, чтобы заставить меня забыть об опасности этой ситуации.

И вновь я почувствовала себя такой беспомощной, потерянной, лишенной опоры, служившей мне долгие годы. Осторожно взглянула на замершего в нескольких шагах от меня Кая, ища у него помощи, прося о ней. Но он стоял неподвижно, не решаясь подойти ко мне, и только взгляд его – сковывающий меня, будоражащий кровь, говорил о том, как тяжело ему смотреть на меня и бездействовать. Один шаг ко мне навстречу – и лед растает в одно мгновение.