— Ты была бы моим Чарли, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами. — В твои волосы были бы вплетены желтые и черные ленты. — Она издала нервный смешок и всхлипнула.

Я опустила глаза.

— Я с удовольствием стала бы Чарли, — с некоторым трудом произнесла я. — Это звучит гораздо лучше, чем Венетия.

Фиби снова хохотнула, вытерла глаза и, подложив полотенце, оперлась на стол. Я наклонилась, подняла пластиковый пакет с пола и вручила его ей.

— Вот, здесь кое-что, что я взяла из родительского дома. В основном фотографии. Мне очень хотелось бы, чтобы они у тебя были.

Она протянула руку, собираясь развязать узел, но я накрыла ее ладонь своей.

— Просто возьми это с собой. Одна рамка сломана, так что открывай осторожно.

— Но разве ты не хочешь поставить их здесь? — удивленно нахмурилась Фиби, оглядывая мою квартиру.

Я покачала головой, понимая, что не в силах объяснить: я не готова принять Элизабет и Констанс Адель Холлоуэй, пока не смогу по-настоящему понять свою мать, пока я наконец не узнаю, что на самом деле случилось 14 февраля 1960 года.

Мы сидели рядышком у кухонного стола и пили чай. Съели киш и салат, затем — немного купленной вчера на рынке земляники (макая ее в густые сливки с ароматом ванили). Потом я вытащила из морозилки два шоколадных брауни и положила их во все еще теплую духовку. Мы съели их вместе с остатками сливок, запивая чаем, снова заваренным в большом чайнике.

— Потрясающе, — произнесла Фиби, беря последнюю крошку пальцами и опуская ее в рот. — Обычно я столько не ем. Мне не верится, что ты готовила все это не дольше часа. Даже сливки лучше тех, что когда-либо были у меня в холодильнике. А ты не могла бы организовать доставку в Солихалл?

— Кексы, имбирные пряники, лимонный пирог, — размышляла я, складывая тарелки. — И, конечно, песочные коржи. — Эта тема мне понравилась. — И, разумеется, я могла бы присылать тебе шоколад. Горы шоколада. И…

Мои рассуждения прервал телефонный звонок, и котенок, осторожно принюхивавшийся к пустой тарелке Фиби, бросился прочь.

Как и следовало ожидать, мобильный Фиби оказался на месте, в застегнутом на змейку боковом кармане, и она показала его мне.

— Мой телефон молчит. Наверное, звонят тебе.

Звонки продолжались, и котенок забеспокоился. Я извлекла из сумки две «Nokia». Моя молчала. Звонила мамина.

— Джеймс Мерк, — произнесла я, глядя на сестру. — Он вернулся.

— Просто ответь, — предложила Фиби и, когда я не шелохнулась, протянула руку и нажала зеленую кнопку.

— Миссис Харингтон! — послышался радостный хриплый голос. — Это Джеймс Мерк. Я просто хотел узнать, получили ли вы мое письмо.

— Боюсь, что нет. Но почта иногда работает с задержками. — Я откашлялась, и Фиби хлопнула в ладоши, подбадривая меня.

Скажи ему — произнесла она одними губами.

— Дайте мне знать, как бы вы хотели поступить. И еще я нашел больничный архив, который стоит проверить. Я послал запрос год назад, но могу наведаться туда лично. Хотя это, конечно же, потребует определенных затрат, что возвращает нас к разговору об одном важном моменте — а именно об оплате, на которой, миссис Харингтон, я вынужден настаивать. Счет вашего отца закрыт?

— Э-э, счет моего отца? — переспросила я. — Знаете, он в больнице… Стоп, подождите, о чем вы говорите?

— Мне казалось, что мои квартальные счета оплачивались именно с него. Есть ли у вас еще какая-нибудь возможность перевести деньги? Или вы пришлете мне чек?

— Да, конечно. Только, мистер Мерк, прежде чем мы продолжим разговор… Вам это может показаться странным… — Я умолкла.

— Странным? Если бы вы проработали на моем месте сорок лет, вы бы так не говорили. — Он дунул в трубку, что должно было подчеркнуть юмористический эффект его слов.

Я с мольбой взглянула на Фиби.

— Ты можешь это сделать! — прошипела она.

— Мистер Мерк. — Я глубоко вздохнула. — Моя мать умерла год назад.

— Кажется, я вас не понимаю. С вами все в порядке, миссис Харингтон? Честно говоря, ваш голос показался мне грустным. Вы уверены, что полностью оправились после этой утраты? — Он говорил встревоженно и немного смущенно, поэтому я поторопилась ответить:

— Моя мать, миссис Элизабет Харингтон, на самом деле умерла. Я — Адель Харингтон, ее дочь. Это со мной вы говорили на днях по домашнему телефону, и это я звонила вам по мобильному.

Я умолкла, затаив дыхание, и, не получив ответа, продолжила:

— Мне очень стыдно, что я не сказала вам об этом сразу. Просто мне показалось, что момент был неподходящим для того, чтобы разъяснять, э-м, это небольшое недоразумение.

Фиби ободряюще кивнула и произнесла одними губами: Молодец! В разговоре повисла короткая пауза, оказавшаяся очень кстати, однако Джеймсу Мерку потребовалось совсем немного времени, чтобы взять себя в руки, и мне пришлось убрать телефон подальше от уха, благодаря чему Фиби услышала каждое слово.

— Мне даже не верится! Вы выдали себя за почившую мать? Да никогда в жизни…

— А я-то думала, он повидал все на свете. — Фиби закатила глаза, и я едва сдержалась, чтобы не захихикать.

— Мистер Мерк, — сдержанно произнесла я, снова прижав телефон к уху, — почему моя мать вас наняла?

— Потому что я — лучший в своем деле! — рявкнул он.

— И именно поэтому вы ничего не нашли, — прошептала сидевшая рядом Фиби, и я толкнула ее локтем.

На другом конце линии воцарилась тишина, а затем Мерк сказал:

— Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Прошу вас принять мои соболезнования по поводу ее смерти. Ваша мать…

Я встревоженно поглядела на Фиби и махнула рукой. Она приблизила голову к моей, прислушиваясь к разговору.

— …требовала строжайше соблюдать конфиденциальность. Я ни при каких обстоятельствах не могу сообщить вам подробности. Полагаю, именно она должна была рассказать вам обо всем в свое время. Ваша мать не хотела, чтобы о ее расследованиях узнал ее муж и остальные члены семьи. Думаю, отчасти поэтому она привлекла к делу меня. Вы должны понять: я не могу нарушить обязательства. Мне не хотелось бы об этом говорить, но я не готов рассказывать все это человеку, который…

— Я ее дочь! — нетерпеливо перебила я его. — Речь идет обо мне, черт вас дери! Конечно же, теперь, когда я все выяснила, когда я вас нашла, было бы вполне логично с вашей стороны рассказать мне обо всем!

— Вы выяснили это лишь потому, — холодно отозвался голос в трубке, — что выдали себя за свою мать. С моей точки зрения, этого недостаточно, чтобы строить доверительные отношения.