обморок.

Утро. Какой кошмар. Я мало вчера пила, но много курила. И еще потеряла сознание. Я нехотя села в кровати и поняла, что я зря это сделала. Я почувствовала, что зеленею. Меня стошнило. Чьи-то заботливые руки ловко подставили тазик. Я успела заметить, что в комнате чем-то несносно воняет.

Подняв голову, я уставилась на Инжена. Мне стало неловко. Я потупила взгляд и увидела его руки, на которых никакого ожога будто не было. Потом я изучила свои руки. Они тоже были целехоньки.

— С добрым утром. — услышала я его голос.

— При… при… — я встала. Инжен на всякий случай попятился. –

— Присти? — немного насмешливо предположил он.

— Привет. — завершила я предложение и уставилась на него. — Блииииин, извини… я вчера… это… того…

— Не стоит. — прошептал он. — Я тебя обидел чем-то. Наверное…

«Чем-то». Я опять подумала, что сейчас его прибью. Можно подумать, это не он нанимал магов и должен был следить, чтобы меня растоптали как следует.

— К тому же, благодаря твоему… эээ…

— Допросу. — подсказала я.

— Ну, да. В общем Винсент смилостивился надо мной и дал мне шанс исправиться. А ты — мое испытание.

— Что я?! — взревела я, да так, что Инжен чуть не прикрылся сверху тем же тазиком с вонючим содержимым.

Вслед за моим рычанием я услышала другое. Адское. И в комнате воцарился запах серы. Я перевела взгляд на предмет рычания, но по дороге попался стол. На нем было накрыто подобие завтрака. А источником серы оказался мой старый знакомец, черный единорог. Он нагло сидел в огромном кресле, как какой-нибудь кот особой породы. Его глаза пламенели. Отливающий сизым рог целился в нашу сторону.

— Так. — я потерла виски. — Тут душ есть?

— Конечно, есть. Тут же царская усадьба. — ухмыльнулся Инжен и проводил меня освежаться. Слышать ничего не хочу, пока не помоюсь.

Что вам сказать? Усадьба а-ля классный коттедж из моего времени. Два этажа, бассейн и сад, а дальше леса.

Выйдя из душа, я вернулась в свою комнату. Единорог так и сидел в кресле. Точнее, он там спал, уложив неухоженную голову на задние копыта, практически свернувшись калачиком. Если бы не вполне мирная обстановка, я бы решила, что меня опять похитили.

Инжен попытался за мной ухаживать, даже придвинул мне стул и налил кофе. Но я смотрела на него таким взглядом, жаждущим знаний, что он вздохнул и сел напротив, приступив к объяснениям. Все оказалось просто. Просто и ужасно обидно. Винсента искренне тронуло раскаяние заблудшего пленника. Он решил дать ему шанс. Чтобы испытать его, он велел доставить меня в замок. В случае непослушания я бы все равно спаслась, а вот Инжену навсегда была бы закрыта дорога к реабилитации. Мне показалось, что самому Инжену глубоко безразлично, кому служить, Энаису или Винсенту, или вообще какому — нибудь Стеньке Разину. Это мне удалось его запугать со своей сигаретой.

— Видела бы ты себя… — тихо оправдывался он. — Вином пахнет, и оно явно подействовало. Дым стоит как густой туман, только пахнет иначе. Глаза как щелочки, мешки под глазами…

Я насторожилась. Неужели все так плохо? Нельзя так запускать себя!

— А что здесь делает этот? — я показала вилкой с грибом на единорога, дергающего во сне копытами.

— Он… Он… просто уходить не захотел.

Я доела гриб и в задумчивости стала царапать вилкой стол.

— Он никого не слушается, кроме меня, Синисима и тебя. Почему-то.

На моем лице появилась такая довольная улыбка, как будто это не адское создание — убийца, а невесть какой приятный приз.

— К тому же, на пляже, кажется, он съел пару злых магов.

За эту новость я была готова расцеловать единорога вместе со всеми его колтунами и проплешинами. Меня остановила только булка, которую я целиком запихала в рот и еще не успела прожевать. Вкусная была, зараза.

— Внафит, я фвое иффытавие. — задумчиво повторила я, пережевывая булку

Инжен не пожелал поддерживать беседу в такой фривольной форме. Он виновато улыбнулся и пошел собираться в дорогу. До столицы было совсем немного. По дороге была школа Алисити. Заедем, узнаем, как там Адекв, заодно метлу заберу. Да, помнится, у меня была отличная метла. Мне ее Лусиа сделала. Я поняла, что мне страшно не хватает друзей. Лусиа и Чирпеш, судя по рассказу Инжена, попали в руки Винсента, но он отнесся к ним вполне благосклонно. Скоро я их увижу.

Перед отбытием Инжен с интересом наблюдал, как я расцеловываю морду единорога.

— Хороший мой, умница, рожек, лапочка, ням ням этих противных, фас их. — я отвлеклась и обратилась к Инжену: — Ты не знаешь, их как-нибудь называют?

— Обычно исчадиями ада.

— Ну и пусть. Зато обидчиков пободал как следует. Это вообще мальчик или девочка? — живо заинтересовалась я.

— Он же должен был принять тебя в качестве жертвы. Значит, видимо, мальчик. — втянулся в мое познавательное занятие Инжен.

— Но он отказался. Значит, это может быть и девочка.

— Что, ни один мужик мимо не пройдет? — решил побыть ироничным Инжен.

Я отвлеклась от изучения единорога. Вот гад. Выяснить на его личном примере, устоит или нет, не составило бы труда. Никого нету, кроме этой зверюшки. Условий сколько угодно. Я с другим интересом изучила Инжена. Он понял, во что вляпался, и моргнул.

— Скажи-ка, солнце, как давно у тебя был секс? — поинтересовалась я.

— Э… ты чего это?

Я шла на него, оставив в покое единорога.

— Ну, я тут вспомнила, что ты видел меня голой. Знаешь ли ты, во что это иногда выливается?

— Ну, послушай… это была глупая шутка… перестань, я так не могу. Ты хранительница… ты с единорогом… ты подружка Гильберта.

Последний аргумент меня остановил. Инжен виновато отвел глаза и вдруг заявил:

— Смотри, это девочка.

Я тут же забыла все на свете и повернула голову. Единорог — или вернее единорожица — стояла к нам задним местом и что-то хрумкала. Кажется, она поймала ящерицу и со вкусом ее ела. Хвост мерно покачивался, как маятник. И я увидела, что это действительно девочка. Услышав радостное заявление Инжена, она повернула к нам голову и удивленно фыркнула. Инжен, покачивая головой и усмехаясь, пошел за своим конем. У него был обычный холеный конь, с расчесанной гривой, своеобразным взглядом и жемчужными копытами. Подумаешь. На фоне единорога скучно и обыденно. Я решила назвать свою красотку Моникой. Помогать мне себя оседлать Моника не собиралась. В конце концов, мы ее усиленно усадили и укрепили наверху меня. Нелюбезно фыркая, она встала. Мы тронулись.

По пути я усердно размышляла, стоит ли расспрашивать Инжена о нем? Если