слышен плохо. Архивариус тоже побежал ко мне навстречу по ковровой дорожке.

— Гильберт! — продолжала радоваться я. Сейчас мы встретимся, и я его так обниму, и пусть думает эта высокородная, что хочет.

— Анжелесса! — слышалось в ответ. Тут Гильберт поднял над головой посох. И я поняла, что он бежит ко мне не потому, что рад меня видеть.

— Гильберт! — жалобно пискнула я и трусливо рванула обратно.

— Анжелесса! — гремел позади меня голос агрессивно настроенного Гильберта. Фиг ему. Не догонит он меня. Я убегала на скорости, еще большей, чем та, на которой я бежала к нему на радостях.

Первой на пути попалась эльфийка. Я трусливо спряталась за нее. Эту-то он тронуть не посмеет. Гильберт приблизился и стал носиться за мной, махая посохом и даже особо не стараясь задеть высокородную.

— Иди сюда, хранительница! — орал он так, что с дороги сдувало все воздушные шлейфы эльфийского наряда. — Я хочу тебя кое о чем выспросить.

— Мне и тут хорошо. — ответила я, укрываясь за бесконечно длинными ногами.

— Я это исправлю, и тебе будет плохо! — Гильберт махнул посохом прямо у меня мимо головы, задев ухо. — Я тебе что велел, засранка?! Какого хрена?!

От воплей архивариуса величавые витражи в потолке дрожали, а статуя, подпиравшая потолок поблизости, начала трястись и произвольно передвигаться, рискуя упасть с постамента.

— Я запрещал тебе дружить с изгоями и вампирами! — орал Гильберт. — Что он здесь делает?!

Посох архивариуса указал на Сальнеса. Я вспомнила, какими эпитетами его награждали все кому не лень, пискнула:

— Про него ты не говорил.

— Не говорил?! Не говорил!!!

Гильберт размахнулся и все-таки попал по мне посохом. Прямо по уху, хуком справа. Я выдохнула и села на пол. Больно-то как…

Гильберт, тяжело дыша, подошел ко мне и тоже сел.

— А… ведьму вы зачем сожгли? Я тебе велел заручиться их поддержкой, а не наоборот!

— Но… это… отвянь — огрызнулась я. — Надо было.

— Я тебя сейчас съем. — признался Гильберт.

— Да как с ними знакомиться?! — простонала я. — Посмотри на ее выражение лица!

Гильберт послушно взглянул на каменное лицо Ианисмил и прорычал:

— Лицо…. Лицо… Я тебя порву и съем… Зачем ты притащила черную единорожицу?

— Она хочет с моей помощью вернуться домой.

Тем временем Винсент повис на высокородной, уговаривая не карать двух полоумных — нас с гильбертом — за хамство. Потом он за шкирки поднял нас с пола и заявил.

— Довольно. Друзья мои, нам всем нужен отдых. — он нас выпустил. Мы привалились друг к другу. — Ты. — Винсент указал на Инжена. — Расскажи мне, как среди вас отказался этот отверженный всеми эльф, пока я его не казнил.

Инжен послушно принялся докладывать. Эльфийка осталась и тоже слушала с каменным лицом. Бледный как снег Сальнес стоял не шевелясь и не двигаясь. Но не из-за того, что испытывал презрение, а от усталости, страха, волнения и проч.

Инжен продолжал повесть. У него был странный голос, оказывающий магическое воздействие. Он умел передавать свое противотанковое спокойствие другим. К концу его короткого рассказа все пришли в себя. И даже на лице зеленоволосой эльфийки появилось выражение заинтересованности. Да фик этому Гильберту, и Винсенту вместе с ним. У меня офигенно классные друзья, и я их никогда не променяю на кого-то другого.

— Дети мои. — простонал Винсент, выслушав наше повествование. — Вы меня до кондратьи доведете. Подойди сюда, эльф.

Сальнес молча послушался.

— Ты хочешь, чтобы у тебя снова появился дом в этой стране. Я рад, что ты одумался. У меня нет такого влияния на твоих собратьев, и я не могу уговорить их принять тебя. Но на то время, пока ты будешь улаживать семейные дела, я приглашаю тебя в свой дом и предлагаю свое поручительство. Понял меня?

Сальнес кивнул.

На моей душе как-то потеплело. Видя, как я сопереживаю жителям ее страны, диадема одобрительно замигала, прямо под капюшоном моей туники. Я почувствовала себя полицейской машиной и сняла капюшон. Диадема смущенно унялась, поняв, что всеобщее внимание переключилось на нее. Тут Гильберт, с которым мы до сих пор подпирали друг друга, подскочил, схватил меня за руку и прорычал:

— Это что?

«Что, что». Дырки от зубов вампира. Я промолчала. Гильберт поднял глаза к крыше и закричал, угрожающе размахивая посохом:

— Криииииииистееееееееееер!

Подумаешь какой догадливый.

После долгой разлуки наша встреча была бурной. Лусиа радовалась так, что Гильберт с завистью смотрел, как от ее криков статуя, которую он случайно подвинул, от звуковых вибраций встала на место. Чирпеш сначала пытался проникнуть ко мне сквозь ее раскинутые руки. Ему это не удалось. Он уселся на ступени, ведущие к трону, и терпеливо ждал, пока хюльдра устанет. Она не устала. Просто в это время привели отмытую единорожицу, и Лусиа переключилась на нее. Я только мельком смотрела на жалостный взгляд мифического существа с копытами — это я про единорожицу. Но, пока Лусиа с ней сюсюкалась и тискала ее, у меня появились свободные руки. А также уши и мозг.

Наконец мне удалось поздороваться со вторым другом, которого я выкупила за чужие деньги. Кажется, он и без того помнил, кто был спонсором. И он уже давно знал, что Инжен здесь, а заодно здесь куча другого народу. Это был полный событий день. Потому, чтобы снять стресс, я плотно поела и отправилась в нашу общую комнату. Винсент благосклонно отвел нам апартаменты на троих. Моника, переливаясь иссиня-черной гривой и цокая начищенными копытами, улеглась в кресло и немедленно заснула. Когда провожавший меня до гостевых покоев Винсент собрался уходить, я шепотом спросила его, не видел ли он тут какого-нибудь дружественно настроенного вампира. Винсент побледнел и пошатнулся. Чирпеш заботливо подхватил его и показал мне кулак.

— Нет, не видел. — процедил сквозь зубы Винсент и, оттолкнув полуорка, царственно ушел в свои покои. Лусиа, радостно вереща, предложила пойти прогуляться по ночному королевскому дворцу и пошла переодеваться. Мы обнаружили ее через несколько минут, спящей в куче одежды на кровати. Во сне она временами шевелила губами и выговаривала:

— Сальнес классный… мна-мна-мна… Ианисим дура… мна-мна-мна… Моника классная… мна-мна-мна…Гильберт козел…

— Какой кошмар. — прошептал Чирпеш. — Она даже во сне разговаривает…

— А ты не собираешься лечь?

— Я?! Ну, слушай… Я ночное создание… я гулять хочу.

— Я тоже. — признала я. — Этот день был сумасшедший.

— Да. Это вы лихо так. С ведьмами. Ведь они много раз выступали на стороне королевской семьи.

— Мы не подумали. — прошипела я.

— Кто предложил их так утихомирить?

— Сальнес.

— А. Ну, у него повод был. Эльфы и ведьмы, они давние враги.

— Слушай, пойдем выйдем. По-моему, она